Хранитель подземелий

Гувер, прислонившийся к стене за два десятка шагов от короля и за три – от остервенело рубящегося с десятком залезших на стену своего брата, точнее, быстро убиващего их Глоддрика, уже не имел времени, чтобы стрелять. Когда он выпустил последнюю стрелу, он бил в гущу подступавших к стене красноголовых, надеясь достать случайного врага, но тут же по веревке с крюком влез бронированный горхолд, в зубах державший клинок. Не успел он хватиться за меч, одной рукой держась за вершину стены, как получил по скуле размашистый удар арбалетом от Гувера, отчего полетел, наворачивая в воздухе круги, вниз. Гувер взял копье и щит, занял боевую позицию и приготовился биться, но тут начались серьезные проблемы у защитников стены, стоявших рядом с ним. Кандал, молтивший по головам лезших на стену горхолдов, своей тяжеловесной кувалдой, которую мог поднять только двухметровый силач-северянин, вдруг сдавленно захрипел, со свистом вверх ударила шипастая цепь и обмоталась вокруг его шеи. Цепь рванула вниз, могучая шея Кандала хрустнула, он рухнул лицом вниз, заставив еще нерасхватанные мечи, ножи, топоры и копья со стрелами посыпаться солдатам под ноги. На стену одновременно с этим взлетел Скорпион, лицо которого по-прежнему было скрыто полумаской, на голову надвинут капюшон, а красные глаза с выступившими прожилками светились в наступающей темноте. Тут же приземлившись, он сделал сальто, раскручивая цепь над головой, этим ударом он вскрыл глотки и рассек лица, глаза стоявших вокруг солдат, Гувера не задело лишь потому, что он был слишком далеко. Приземлившись, Скорпион припал к земле и круговым ударом подсек ноги защитников крепости, отчего смертельно раненные его ядом повалились многие солдаты. Лучшие бойцы Карательного Отряда – Энмола и Драконобой уже бежали в его сторону, но, как понял Гувер, Скорпиону хватит времени, чтобы расчистить горхолдам путь в этой части стены. Ассасин, развернувшись вокруг своей оси, осыпал собравшихся кинуться на него аргойских и ганрайских солдат дождем отравленных шипов, отчего и выжившие похватались за глотки и глаза. Один этот клириец успел вынести больше двадцати бойцов. Гувер сжал копье, ему везло, Скорпион даже боковым зрением не замечал притаившегося писателя. И вот он, настал момент сделать нечто подобное тому, что Гувер воображал и о чем писал большую часть своей сознательной и самостоятельной жизни. Подвиг самопожертвования был одним из любимых сюжетных ходов Ревиана, практически каждый из его главных героев в конце повествования приносил себя в жертву во имя родины, любви, высокой цели – всего, что могло бы зажечь огонь благородных и возвышенных устремлений в сердцах читателей. Но писать о таких людях и быть таким самому, разумеется, вещи совершенно разные. Однако Ревиану удалось совместить это в себе. Он набежал на Скорпиона, которого не подвела отточенная многолетними тренировками и заданиями наемного убийцы реакция. В последний момент он развернулся рваным движением, с быстротой ветра предплечьем переломил древко копья, встречной атакой достал из-за голенища отравленный метательный кинжал и всадил его Ревиану Гуверу в глотку, после чего схватил писателя за затылок и с силой размозжил его голову о бойницу. Теперь уже роман о войне за будущее Ранкора если и будет дописан, то точно не рукой этого прославленного в народе мастера слова.

– Сдохни, ошибка природы! – кричал Драконобой.

От кругового удара булавы Скорпион с презрительным смешком ушел, присел под второй и развернулся вполоборота, подсекши татуированного мафиози под ноги цепью, после чего добил его, резким ударом перерезав тем же метательным ножом глотку. Энмола раскрутила свои цепи, метнула их одновременно, пытаясь обмотать ими тело ассасина, но Скорпион перекатился вперед, те лишь высекли искры на камне, резко встал и метнул нож в клирийку. Та его отбила, вскинув цепи, но Скорпион воспользовался тем, что отвлек на это ее внимание, что ему позволило заарканить молодую южанку своей цепью и резким рывком опрокинуть на землю. Кровавая слюна стекала с уголка рта темнокожей девушки, шея ее была сломана.

– Брат… – прошептал Глоддрик, завидев тело Ревиана в луже крови возле убитых тем же ассасином своих ближайших подчиненных.