Хранитель подземелий

Он не издал ни звука, казалось, это вовсе не он только что потерял брата. Единственный способ облегчить тяжесть на сердце от такой утраты – полностью отдаться боевому безумству. Глоддрик растянул губы в улыбке до ушей, оскалил зубы, до боли их стиснув, разразился диким хохотом, заставив в ужасе отпрянуть и своих, и горхолдов с равшарами. Он ринулся в атаку, прорубая себе дорогу через отряд равшаров-берсерков, влезших на стену, те даже и не слишком пытались защищаться, Глоддрик был слишком быстр и силен. Сквозь кровавый коридор потеков крови и отсеченных конечностей Ганрайский Демон налетел вихрем на Скорпиона. Стремительный удар меча в голову почти достиг цели, но Скорпион вскинул цепь и отбросил зазубренный искривленный клинок. Глоддрик зашелся тихим смехом безумца, который вдруг перешел в хриплое рычание, не сбавляя скорости обрушил серию рубящих ударов крест-накрест, по горизонтали, с разворота ударил по дуге, но обезглавить Скорпиона не удалось, тот либо уворачивался, либо отбивал удары цепью, но поймать Глоддрика не удавалось – несмотря на возраст ганраец был молнеиносен.

– Что, братика жалко? – с издевкой бросил Скорпион, – но для такого слабака он уж больно смел, надо отдать ему должное.

– Заткнись! – выплюнул это слово Глоддрик.

Ассасин снова запустил цепь как лассо, подкрутив ее в воздухе, но Глоддрик рванул по диагонали, увернувшись от цепи на бегу так, что в движении почти припал к земле, кувырнулся и в прыжке на дистанции, на которой цепь бесполезна, отрубил начисто убийце-отравителю с юга руку, державшую цепное орудие пыток и убийств. Черная кровь забила ключом. Глоддрик на миг задумался, а могла ли эта кровь тоже быть ядовитой, но не остановился ни на полсекунды, зная, что даже однорукий этот убийца был опаснее гадюки. Скорпион уже запустил руку за пазуху, шаря там на предмет отравленного шила, но Глоддрик ударом кулака свободной руки смазал его по скуле так, что ассасин отлетел к зубьям.

– За Ревиана! А это за Карателей! – Глоддрик пнул Скорпиона ногой в грудь, и тот полетел со стены.

Глоддрик бегло взглянул, куда упал ассасин, поскольку даже при падении с такой высоты выучка могла его спасти, но зацепиться ни за что Скорпиону не удалось. Он приземлился спиной аккурат на обтесанный кол у рва, который пробил ему грудную клетку насквозь. Шаабан, Ревиан Гувер, храбрые Каратели, Брок и многие другие, кто пал жертвой подлой руки этого бесчестного убийцы, были отмщены.

И тут на панораме суетящихся пеших воинов и топчущихся наездников на ящерах, от которых при штурме никакого толку, Глоддрик заметил, как по вытоптанной тропинке Норберт Гартахол торопливо шагает к крепостной стене с вражеской половины. Слуги Заргула его не трогали. Когда Гартахол надавил на один из кирпичей, после чего мегалит стены развернулся, открывая проход на первые этажи стены-крепости, Глоддрику все стало понятно.

– Вероломный мудила, – выдавил он из себя с презрением эти слова, разбежался по краю стены, не обращая внимания на свистящие над ухом копья, мечи и топоры, проносящиеся мимо головы стрелы, спрыгнул на черепицу одного из балкого нижних этажей, скатился по ней и с прыжком, завершенным сальто, опустился на землю аккурат перед лицом остолбеневшего Гартахола, не ожидавшего, что встретится со своим бывшим начальником лицом к лицу. Колени Глоддрика, как и его ступни, жутко болели, в почти шестидесятилетнем возрасте совершать такие кульбиты и трюки было противопоказано. Поморщившись, Глоддрик резко поднялся и, хоть в его глазу потемнело, он бросился на Гартахола. Тот, выхватив меч наполовину, успел отразить удар, вытащив же до конца, контратаковал колющим выпадом, но Глоддрик, вышиб меч из его руки встречным ударом, рванув навстречу, рассек кирасу бывшего соратника косым ударом. Гартахол повалился на спину, тяжело дыша.

– Зачем? – с презрением спросил Глоддрик.

– Глупцы… – с огромным усилием проговорил умирающий Гартахол, – у вас нет… шансов… лучше… сдайтесь…

Глоддрик саданул подошвой по бледному лицу бывшей правой руки, но это было бессмысленно – Гартахол был мертв.

Красноголовые бойцы, казалось, не обращали внимания на этот ход, хотя никто кроме Глоддрика его не защищал, они продолжали лезть на стену. Но тут в их рядах раздалось змеиное шипение, которое заглушил женский смех, и из отряда бойцов, мерно подступавших к стене, вышла краснокожая женщина, на вид молодая, хотя было ей лет больше тысячи, она была свидетельницей первой войны за Ранкор, когда были еще живы ученики Калтахина Великого. Вместо щупалец на ее голове вилось скопище шипящих змей, сама она тоже то и дело хищно облизывалась и шипела подобно им, будто и сама принадлежала к гадам.

– Ну и гадюшник у тебя на бошке, – с напряжением оскалился Глоддрик.

– Тебе не нравится? – издевательски выгнула она бровь, склонив голову набок, – ну и ладно, мы с тобой все равно поиграем.