Хранитель подземелий

Вагарн снова занес палаши кверху и обрушил двойной удар в шею Гримблы, собираясь отрубить ее ударом, напоминавшем ножницы, но Гримбла присел, дернулся вперед и ударил древком топора врага под дых, после чего заехал им же по подбородку, собрался уже вогнать топорище в темя, но Вагарн поймал жилистой рукой древко на лету, отдернул его в сторону и боднул Гримблу лбом в лицо. С плевком на землю упала кровь с несколькими зубами, но они все равно были гнилые, поэтому Гримбла на этот счет сожалений не испытывал. Вокруг них северяне продолжали жестоким образом убивать друг друга, но король Севера и прислужник Заргула были заняты лишь своим противоборством. Вагарн собрался ударить головой снова, но Гримбла на этот раз дернул свою голову в сторону, прижался к противнику и заключил его голову в крепкий замок, собираясь сломать. Но Вагарн вцепился руками в его локти, разжимая захват, одновременно с этим отдавив Гримбле вначале ногу, а затем – ударив подошвой в колено. Шестидесятилетнему Гримбле было сложно меряться силами с сорокалетним Вагарном, но когда его колено было выбито, он припал к земле, не разжимая захвата. Однако хватка короля ослабела, Вагарн мгновенно разорвал замок, пинком опрокинул Гримблу на спину и, подобрав один из упавших палашей, занес его над лежачим.

– Ты победил меня, – сказал Гримбла, – но все же в проигрыше, душа твоя потеряна, а ты навсегда останешься предателем. Север такое не прощает.

Вагарн сокрушительным ударом меча отсек Гримбле голову, но после этого рухнул наземь аки подкошенное под корень дерево. Его грудь насквозь пробила стрела Шойрила. Тем временем северяне Гримблы все же одержали верх, а солдаты Эрлингая помогли им окончательно разогнать приверженцев Заргула, боевая ярость которых со смертью вожака заметно угасла. Однако горхолды продолжали давить числом, лезть на стены, и уже заняли практически всю длину стены Вархула, заставляя солдат постепенно отходить.

Тем временем Керрис Галарт и Эрлингай бились впереди всех, задерживая отступление, они разили налево и направо, но равшаров и горхолдов было не счесть. Сквозь толпы копейщиков протиснулся Рокузан, закованный в золоченые по краям латы.

– Долго возитесь с этим мусором, – схватившись за длиннющую рукоять меча обеими руками, он занял боевую стойку и двинулся на двоих спереди, – не лезьте под руку, если жизнь дорога. Я разберусь.

По флангам бой продолжался с неизменной ожесточенностью, плотные ряды бронированных горхолдов проминали позиции людей, все дальше отгоняя их к спуску со стены, все чаще стальные пилумы рабов Заргула пробивали кольчуги и щиты бравых солдат Союза, стальные подошвы сынов Азрога с презрительным небрежением переступали через трупы как своих, коим не нужно было большей чести, чем погибнуть во имя общего дела своего народа, так и чрез растянувшиеся на холодном и залитом горячей кровью камне вражеских ополченцев. Но центр, где сам генерал армии подземелий соблаговолил подняться, горхолды будто обтекали.

– Действуем синхронно, Ваше Величество, – сжал губы Керрис, разминая кисти покручиванием рукояти клинка, понизив голос, старый полководец добавил, – заходим с обеих сторон. Сделаем гаду коробку!