Хранитель света

— Ничего не сказал, — ответил он хмуро. — Он вообще не стал со мной разговаривать, а натравил на меня какого-то жуткого типа, который называет себя Полковником…

— Полковник? — Даша прижала ладонь к щеке, глаза у нее округлились. — Он подключил к этому делу Полковника?

— А что? Ты знаешь, кто это такой?

— Начальник службы безопасности банка, бывший офицер спецслужб… Господи! Я надеялась, что он не станет обращаться к Полковнику. А теперь все пропало. Либо ему действительно наплевать, вернусь я домой живой или мертвой, либо они нам все-таки не поверили.

— Не поверили, — подтвердил Денис. — Они нашли кого-то, кто видел нас уже после звонка с требованием выкупа. Помнишь того русского, который пристал к нам в Мелене? Наверное, им удалось его найти.

— Да, — едва слышно произнесла Даша. Она была бледна. — Да, конечно… Отец сразу рассказал все Полковнику, и тот нас выследил — узнал про дом в Бельгии, про машину, про тебя, про все… Господи, какая я дура! Этого следовало ожидать. И что сказал тебе Полковник?

Денис криво улыбнулся и принялся вертеть в руке вилку.

— Он много чего сказал. Как вспомню, так вздрогну… Сказал, например, что если ты будешь дома завтра утром, то он не станет за мной гоняться. В противном случае обещал убить — медленно, постепенно… Сказал, что знает, где нас искать.

Даша молчала, и вдруг Денис увидел, как по ее щеке скатилась слеза — скатилась, оставив за собой мокрую дорожку, сорвалась и упала в тарелку с вареной картошкой, к которой Даша так и не прикоснулась.

— Да, — решительно и твердо сказала Даша, утирая глаза тыльной стороной ладони, — вот, похоже, и все. Игра окончена, попытайте счастья в следующий раз… Прости, что втянула тебя в этот глупый спектакль. Видишь, ничего у меня не вышло.

— Погоди, — сказал Денис. — Ты что, сдаешься?

— Ну да, — сказала Даша, — а что? Ты ведь сам этого хотел еще вчера вечером. Ты прав, я не имею права рисковать тобой. Лучше никогда больше тебя не видеть, но знать, что ты жив. Полковник не шутит. Это очень опасный человек, и он никогда не бросает слов на ветер. Поэтому выбора у нас нет. Раньше был или казалось, что был, а теперь вот уже и не кажется… В общем, давай прощаться. — Голос у нее дрогнул, но она взяла себя в руки, не заплакала. — Доедай, и пойдем. Мопеда нет, и надо выйти как можно раньше, чтобы успеть на первую электричку до Москвы. Потом, когда все уляжется, я постараюсь тебя разыскать.

Она встала, но Денис остался сидеть. Вид у него был угрюмый и озабоченный.

— Погоди, Дарья, — сказал он. — Так не годится, я к этому не готов. Не могу я расстаться с тобой — вот так, с бухты-барахты… И вообще не могу… Ну, нельзя же так! Ты же сама говорила, что они ни в чем не могут быть уверены, что просто берут нас на испуг. Эта майка с твоей кровью… Полковник сказал, что отдал ее на экспертизу…

— Но при этом все равно ничему не верит, — с горечью перебила Даша. — Не думай, что мне не больно. Но надо смотреть правде в глаза: это конец.

— Да погоди, что ты заладила — конец, конец… Придумаем что-нибудь!

— Что? — устало и равнодушно спросила Даша, — Что еще мы можем придумать?

— Ну… я не знаю… Но должен же быть выход!

— Должен, — сказала Даша. — Но его нет. Ешь, Денис, у нас мало времени.

— Да погоди! — Денис оттолкнул от себя миску. — Погоди же ты! Что значит — нет выхода? Так не бывает! Помнишь, мы с тобой говорили, что, может быть, придется послать твоему отцу палец… Еще в Бельгии, помнишь?

Даша, склонив голову к плечу, посмотрела на него с каким-то новым выражением болезненного интереса.

— Помню, — сказала она. — И что? Ты хочешь отрезать мне палец? Что ж, действуй. Только возьми топор. Говорят, когда палец отрубают топором, в первые секунды человек вообще не чувствует боли.

— Господи, что ты несешь! Как у тебя язык-то поворачивается такое говорить? Чтобы я… Да я за тебя жизнь отдам!

— Тогда и говорить не о чем, — сказала Даша. — Боюсь, твой палец моего отца не впечатлит, не говоря уже о Полковнике.

— Тьфу ты, — с досадой сказал Денис. — Я с тобой говорю о серьезных вещах, а ты… Ну, соберись, подумай немного! Кто сказал, что это обязательно должен быть твой или мой палец?

— А чей? — не поняла Даша.

— Черт, да чей угодно! Мало, что ли, кругом молодых баб?

Даша задохнулась.

— Что? Что ты… Надеюсь, ты шутишь?

— Да, — с горьким сарказмом сказал Денис и покивал головой. — Я шучу, и Полковник твой тоже шутит… Все кругом шутят! Какие шутки, Дарья? Речь идет о жизни и смерти, и если кому-то непременно надо умереть, то мне хотелось бы, чтобы это был кто-то третий — не ты и не я.

Даша медленно, будто не веря собственным ушам, покачала головой.

— Неужели ты это серьезно? Похоже, что так… Денис, ты понимаешь, что это чудовищно?

— Да брось, — отмахнулся Дэн, — так уж и чудовищно. Слышала бы ты, чего мне наговорил этот твой Полковник! Вот это было жутко. В конце концов, убивать ведь необязательно. Подойти сзади, набросить на голову мешок, заткнуть рот, чтобы не орала, и аккуратно отрезать… Подумаешь, палец! Через месяц заживет как на собаке.