Хранитель вод

– Оставайтесь здесь, – предупредил я. – Если в течение следующих пяти минут в эту дверь войдет кто-то другой, не я, прыгайте в воду и плывите к форту. Это национальный парк, там постоянно живут несколько рейнджеров. – Я бросил взгляд в сторону острова. – Наверняка они слышали взрыв и уже спешат на берег.

Она кивнула, не переставая плакать.

Поднимаясь во весь рост, я почувствовал в груди острую боль. Кажется, минус ребро или два, подумал я на ходу. Сейчас, однако, мне было не до мелочей: нужно было довести начатое до конца, и я снова выбрался на палубу, где еще витали клочья вонючего дыма.

Большинство пуль, выпущенных из огнестрельного оружия, движутся быстрее скорости звука. Я ничего не услышал – только ощутил могучий удар в область грудной клетки, который швырнул меня к переборке. Можно было подумать, меня лягнула лошадь. Только потом до моих ушей долетел звук выстрела. Бронепластина жилета спасла мне жизнь, однако от удара весь воздух разом вылетел из моей и без того поврежденной груди, и я сполз на пол, тщетно пытаясь вдохнуть. Меня мутило, но я успел увидеть, как Солдат пронесся мимо меня, прыгнул и принялся деловито грызть стрелявшего. В дыму трудно было что-либо разобрать (да и в глазах у меня слегка потемнело), однако я отчетливо слышал злобное рычание пса и человеческие вопли.

Спустя пару секунд я кое-как поднялся на ноги и бросился к нему на помощь, но не успел. Раздался еще один выстрел, и Солдат покатился по палубе. Я видел, как он попытался подняться, поджав под себя переднюю лапу, но снова упал. Шерсть у него на груди покраснела от крови. Пес пытался ползти ко мне, но ему не хватало сил.

Тем временем из дыма появился тот, с кем он сражался. Здоровенный мужик чуть не вдвое шире меня. Он пнул Солдата ногой в брюхо, вскинул пистолет, и выпущенная им пуля пробила мне бедро.

Боли я не испытывал. Я смотрел на этого громилу, и в голове у меня была только одна мысль: «Ты убил мою собаку, сволочь!»

Пару секунд спустя я уже перешагнул через его труп, бросил беглый взгляд на вытянувшегося в луже крови Солдата и двинулся к салону, откуда навстречу мне спешили трое. Обсуждать вопросы мировой политики у меня не было настроения, поэтому я разобрался с ними очень быстро. Обогнув тела, я поднялся по спиральному трапу на мостик, где меня поджидали еще двое. Разговор с ними оказался еще короче. Перезарядив винтовку, я пинком распахнул дверь судовой канцелярии, едва не упал, запнувшись о еще одно тело, и ворвался на капитанский мостик. Стекла здесь были выбиты взрывом, и я с наслаждением вдохнул прохладный океанский воздух.

С капитанского мостика я поднялся на площадку, где находилась каюта-люкс. Там я обнаружил очень толстого мужчину с отвисшим животом и злым тонкогубым ртом. На нем ничего не было, кроме мятых трусов. Увидев меня, он принялся ругаться самыми черными словами, но я только рассмеялся, увидев на его груди огромную – от плеча до плеча – наколку, изображавшую стодолларовую купюру. Под ней каллиграфическими буквами был вытатуирован девиз: «Только наличные!»

Любителя наличных я без затей уложил мордой в палубу и связал шнуром от занавесок, после чего наш диалог принял более конструктивный характер. Толстяк оказался постоянным клиентом, жил на Кубе и владел нефтяной компанией. За освобождение он посулил мне астрономическую сумму. В ответ я предложил ему заткнуться, иначе я его кастрирую. Толстяк не заткнулся, но я ограничился тем, что сломал ему челюсть.

Потом я огляделся. На кровати лежала еще одна девушка. Она была без сознания, но дышала. Отвлекаться на нее я не стал и, вооружившись топором, снятым с пожарного щита в коридоре, прорубился сквозь запертые двойные двери из гондурасского красного дерева. За дверями, в каюте несколько большего размера, стояла кровать, на ней сидел совершенно голый, болезненно тощий парень, который прижимал нож к горлу еще одной накачанной наркотиками девушки. Высоким голосом парень выкрикивал какую-то бессвязную чушь. Его нос и губы были испачканы белым порошком.

Просто удивительно, насколько эффективно кора головного мозга управляет нашими движениями. Именно в ней формируются сигналы, повинуясь которым сокращаются или вытягиваются мышцы нашего тела. Еще удивительнее, как быстро кора головного мозга перестает функционировать, когда ее пробивает небольшой медный цилиндрик, движущийся со скоростью более трех тысяч футов в секунду. Свет перед глазами тощего померк мгновенно. Выронив нож, он повалился с кровати на пол, а девушка все еще продолжала вопить, словно пароходная сирена.