Хранитель вод

С собой Мари увозила еще одну тайну. Во время родов у нее начались осложнения. Врачи в клинике проделали все необходимые исследования и выяснили, что у Мари имеются серьезные проблемы со здоровьем. Самой опасной из них оказалась неизлечимая вирусная инфекция, которая ослабляет и разрушает сердечные ткани, хотя во всех остальных отношениях человек может казаться совершенно здоровым. Инфекция эта передается с кровью – через иглы шприцов и секс, а Мари ни в том, ни в другом себе не отказывала. Врачи сказали, ей повезло, что она еще жива, но осталось всего несколько месяцев. Лишь по случайному стечению обстоятельств вирус не передался ребенку.

К этому времени Мари совершила уже два «самоубийства», и ей просто не хватило духу, чтобы предпринять третью, окончательную попытку. Тогда она обратилась к «Желтым страницам» и нашла небольшой монастырь, который находился на самом краю мира – на южном побережье Ки-Уэст. Это решило дело. Мари была уверена, что сумеет спрятаться там, чтобы без помех прожить последние оставшиеся ей недели. Под выдуманным именем она послала в монастырь заявление, и ее приняли послушницей. Через несколько дней Мари уже выехала на юг.

Увы, бремя вины, которое тяжким грузом повисло на ее плечах, не позволяло ей просто исчезнуть. Именно потому она предприняла кое-какие меры, чтобы ее дочь, если ей когда-нибудь захочется узнать хоть что-то о своем происхождении, смогла пройти по оставленной ею дорожке из хлебных крошек. Нет, Мари вовсе не хотела, чтобы Элли узнала о боли и предательстве; оставленная ею в банке фотография должна была привести девочку к вполне определенному человеку, ко мне, а расскажу ли я Элли обо всем или нет – это уж как получится.

Итак, Мари прибыла в обитель Сестер Милосердия и познакомилась с сестрой Джун. Они подружились и оставались близкими подругами до самого конца. Едва переступив порог монастыря, Мари объяснила ей свою ситуацию и попросила позволения жить и умереть в одном из пустующих коттеджей. Сестра Джун разрешила, но сказала:

«Почему-то мне кажется: то, что произойдет, произойдет совсем не так, как ты думаешь».

Эти слова запали Мари глубоко в душу, и она стала ежедневно ходить на берег и ждать. С каждым днем она слабела, воздуха не хватало, она почти не могла дышать! Но однажды с ней случилась странная вещь. Как-то вечером, примерно через год после того, как мы встретились в последний раз, она, отправившись на прогулку, зашла намного дальше, чем всегда. Миновав черно-желто-красный бетонный буй, установленный в самой южной точке США, Мари пробралась сквозь толпу туристов и вдруг заметила на волноломе дочерна загорелого парня, который сидел, свесив ноги, на бетоне, и что-то быстро писал в растрепанной тетрадке.

Чем-то он ее поразил, этот парень. Он был хорош собой, но дело было не в этом, а в предчувствии, которое поселилось в ее душе и не отпускало. Мари стала приходить к бую каждый день и следить за ним – из-за деревьев, из-за какого-то укрытия, а то и просто надев черные очки и широкополую шляпу. Парень приходил на волнолом чуть не каждый день и писал, а потом отправлялся в ближайший бар, чтобы подавать напитки и смешивать коктейли. Когда с наступлением ночи бар пустел, он отправлялся домой. Мари проследила, где он живет, и убедилась, что свет в его комнате гаснет только перед рассветом. Когда в окне становилось темно, она подходила вплотную к стене дома и, встав возле раскрытого окна, прислушивалась к дыханию спящего.

Со временем Мари досконально изучила его рабочее расписание. Как-то раз, когда он отправился на смену, она проникла в его незапертую комнату и, отыскав в углу стопку тетрадей, открыла самую нижнюю. В течение следующих нескольких дней она прочла их все, от первой до последней, и написанное ее потрясло.

Этот парень, – страдающий, с разорванной в клочья душой, – описывал жизнь, которую не прожил. Он рассказывал о жизни, о которой мог только мечтать. О любви, которую он познал и которую делил с несравненной женщиной. Он писал о ее походке, о ее запахе, о том, как ветер осушает на ее коже капли воды и как ее плечи покрываются «гусиной кожей», когда ей становится холодно. А еще он писал о том, как он кладет руку ей на живот, когда она спит, и чувствует ее ровное, глубокое дыхание.

Мари и сама глубоко страдала от последствий собственного эгоизма и чересчур поспешных решений, поэтому она сделала ксерокс первой тетради и отправила ее в Нью-Йорк – женщине, с которой познакомилась в Хэмптонсе. Женщина работала редактором в крупном нью-йоркском издательстве. «У него больше шестидесяти таких тетрадей, – написала Мари в сопроводительном письме. – Этот парень работает в Ки-Уэсте в баре «Край мира». У вас есть неделя, чтобы зайти в этот бар и заказать у него выпивку. Потом я отправлю рукопись в другое издательство».

Через пять дней, стоя у окна комнаты на втором этаже разваливающегося от старости пансиона, она наблюдала, как женщина, которая станет моим редактором, быстро шагает к дверям бара.