Хранители

– Да. Марьян часто путешествует по Европе и приезжает пожить на вилле в Женеве. Но, как вы понимаете, её жизнь разрушена. Они много лет стараются сохранить остатки семьи, но, боюсь, дело кончится разводом.

Дана сочувственно кивнула. Но смотрела она куда-то мимо Роланда, а по её телу медленно рассыпалась мелкая дрожь.

– Вот бы мне посмотреть её дневник, – мечтательно проговорила она, напрягаясь в попытке сдержать дрожь, – и лично познакомиться с твоей сестрой.

– Ты должна понимать, что она вряд ли захочет с тобой разговаривать, – тихо заметил Кир.

– Я могу вообще не разговаривать с ней. Ведь Маджента была похожа на мать?

– Да, она была вылитая Марьян, – признался Роланд, – дневник, если мне не изменяет память, в полиции. Но есть вероятность, что Марьян сделала себе копию.

– Ты думаешь, то тайное общество имеет что-то общее с убийцей Софи? – с сомнением спросил Бегемот.

– Боюсь, что не только с ним, – стуча зубами ответила она.

– С тобой всё хорошо? – спросил Роланд, участливо глядя на её бледнеющие щеки.

– Не очень.

– Ты уверена, что тебе это действительно нужно? – Кир смотрел на неё с беспокойством старшего брата.

– Нет. Но в этом дневнике есть ответы на мои вопросы.

Бегемот покачал головой. Роланд чуть поколебался, потом сказал:

– Марьян сейчас в Берне. Через день-два, возможно будет уже у себя на вилле.

– Вот как?

Их глаза встретились.

– Какие у меня шансы с ней познакомиться?

Роланд молчал.

– Я приглашу её приехать сюда.

Дана обрадованно протянула руку и крепко пожала его ладонь, лежащую на столе. В ответ он сжал её ледяные пальцы.

– Да, но ей как-то незаметно нужно будет намекнуть, чтобы она взяла с собой записи дочери. Если они вообще здесь, – пробурчал Бегемот.

Дана вопросительно посмотрела на Роланда. Тот поджал губы.

– Извини, что давлю на тебя, – сказала Дана.

– Вовсе нет. На меня давит необходимость напоминать ей о её горе.

– Я понимаю это. Только не думай, что её горе куда-то делось. Она страдает и будет страдать еще долго. Потеря родного дитя для матери равнозначна самоубийству. Даже время окончательно не залечивает эти раны.

Роланд, подняв брови, уставился на неё. Бегемот и вовсе сверлил её каким-то непонятным взглядом.

– Твоя мама здорова? – задал Роланд совершенно неожиданный вопрос.

Дана, словно не услышав его, резко поднялась из-за стола и отправилась в дамскую комнату.

Вымыв руки, она оперлась о края раковины и уставилась на себя в зеркале.

Внезапное дежа-вю заставило её отшатнуться. Ноги подогнулись, она едва не упала. Сердце зашлось в ритме пугающей мысли.

Я уже это видела. Я уже это видела. Но где и когда?

Да, она уже видела в зеркало это осунувшееся уставшее лицо. Она также стояла, опираясь о раковину, и разглядывая свою измазанную сажей физиономию. А сажа откуда? Ах да, Роланд что-то рассказывал про пожар? Какая чушь? Я уже не отличаю свои воспоминания от чужих.

Она зажмурилась и потрясла головой, отгоняя чуждое, неизвестно откуда всплывшее воспоминание.

Когда она села за столик, трое мужчин не проронили ни слова. Они зачем-то поменялись местами, и Дана теперь оказалась рядом с Роландом.

– Извините, – сказала Дана.

– Может чаю с ромашкой? – спросил Роланд.

– Одну чашечку и мне надо уходить, – улыбнулась она, – нужно…

Она осеклась. Роланд сиял. Лицо Бегемота тоже светилось торжеством.

– Арлёнок! – заявил он.

Она закатила глаза.

– Хватит.

– Ничего не хватит.

Роланд взял её за руку и посмотрел в глаза.

– Арина, – тихо сказал он, – вспомни, что ты тогда говорила. Для каждого человека своя боль самая сильная.

О какой боли он говорит? Она дернулась, пытаясь вырваться. Но на неё с интересом смотрели три пары глаз, и это неприятное давление извне заставило её поёжиться.

– Что происходит? – она испуганно глядела то на Роланда, не отпускавшего её руку, то на остальных.

– Отпусти меня – попросила она, – мне больно.

– Ты должна вспомнить, – настаивал Бегемот. Глаза его сверкали жадным фиолетовым блеском.

Они все были заодно. Откуда-то из живота поднимались рыдания и спазмами хватали за грудь. Она задохнулась, не в силах отвести взгляд от Роланда. Он помолчал, что-то вспоминая, затем внушительно произнёс слова, которые она уже где-то слышала:

– Вспомни. Ты последовала моему совету. И пользуешься своим даром в психологическом плане. Потому что это возможность решить и свои собственные психологические проблемы. В конце концов наше будущее…

Она снова дёрнулась, но слова сорвались с её губ помимо воли:

– Создаём мы сами!

Не давая ей опомниться, он рывком прижал её к себе.

– Голова болит, – прошептала она, всё еще задыхаясь и инстинктивно пытаясь вырваться. Во рту появился привкус горечи, садня и мешая глотать.

– Это из-за дыма.

Дым. Огонь и дым. Он въедался в кожу, волосы, заполняя ноздри противной вонью, вызывая тошноту и дикое желание убраться подальше.

– Охр…, – Кир так и заёрзал на своём стуле, – ребят, ну вы даете!