Хранители. Часть 2 Четыре тамги

Когда заканчивали пить чай, Сергей решил, что пришло время рассказать о результатах экспедиции. Он представлял, как Куйбиным хотелось всё узнать, и было бы невежливо дальше тянуть с отчётом. Поставив пустую кружку, он сказал:

— Ну что, Василий Немдаевич, давай сейчас уберём со стола, и мы вам с Николаем всё расскажем и покажем видео и фотографии.

— Да ну что ты, — отмахнулся дед Василий, — отдохните, отоспитесь, после поговорим. Мне Иван сегодня утром рассказал свою историю и, как вы познакомились, тоже честно рассказал…

Старик посмотрел на Хартаганова и неодобрительно покачал седой головой.

Тот виновато опустил глаза.

Сергей улыбнулся.

— Всё это уже в прошлом. Забыли. Теперь давайте делами заниматься.

Со стола убрали посуду, и Сергей вытащил свой походный ноутбук и фотоаппарат. Скачав с телефона в компьютер все фото- и видеофайлы, он развернул экран к деду Василию и Николаю и стал всё показывать, комментируя каждый снимок и видеоролик. Куйбины смотрели затаив дыхание. Иван, Дмитрий и Костя стояли позади них.

Когда смотрели видео, снятое внутри пещеры, и дошли до входа в среднее помещение, Сергей предупредил:

— Вот здесь хранятся нарты Кульчиных и ваши.

Старик поправил очки и придвинулся ближе.

Показав нарты Кульчиных и богатый шаманский приклад, камера развернулась, и на экране крупным планом появилась лежащая на коробе Куйбиных деревянная игрушка.

— Это же моя Палька, — тихо прошептал старик и показал узловатым дрожащим пальцем на экран.

Сергей, сидевший рядом со стариком, быстро нажал паузу.

— Вы узнали эту фигурку?

— Конечно, узнал, — покачал головой старик. — Это же моя игрушка. Я её мальцом ещё из капа берёзового вырезал. Сделал себе друга собачку и назвал Палька — «ушко» по-нашему. Когда мы на север убегали, отец всё время грустный ходил, совсем не улыбался, и я подарил ему свою собачку, чтобы он опять стал весёлым и играл с нами, как раньше.

Сергей поднялся, достал из рабочей сумки фигурку и отдал деду Василию.

— Мы так и подумали, что, раз этот предмет специально сверху оставили, то, возможно, вы знаете, что это, и принесли его с собой.

Старик взял почерневшую от времени фигурку и стал медленно её рассматривать. Руки его дрожали.

— Да, моя Палька. Сколько лет прошло… А каждый тот день в глазах стоит, будто вчера было…

Старик всхлипнул, как ребёнок, прижал руки с зажатой игрушкой к лицу и плечи его затряслись. Николай обнял отца за плечи и прижал к себе.

Все вокруг молчали. Сергей смотрел на плачущего старика и, сдерживая подступивший к горлу ком, не находил слов, чтобы его утешить. Что он мог сказать старику, у которого они, русские, отняли всё? Как выпросить прощение за убитых отца, мать, братьев, знакомых, за отобранные земли предков, за голодное детство и холодные ночи в бараках интерната… И всё это ради великого светлого будущего и новой счастливой жизни… Почти сто лет прошло. И вот она, новая счастливая жизнь. Вымирающие, забытые руководством большой, но несчастливой страны национальные посёлки с нищетой, безработицей и повальным пьянством. Отравленные нефтью и мазутом озёра и реки, изрезанная, истерзанная гусеницами вездеходов тундра и разграбленные изыскателями и вахтовиками святилища и хальмеры. Хорошее получилось светлое будущее, нечего сказать…

Николай гладил старика по плечу и тихо что-то говорил. Немного успокоившись, дед Василий вытер слёзы большим носовым платком.

— Простите, ребятки, простите, мои хорошие…

— Может, отдохнёте немного, а остальное потом досмотрим? — спросил Сергей.

— Нет-нет, включи, Серёжа, дальше.

Досмотрев всё до конца, старик вышел из-за стола и низко поклонился друзьям.

— Спасибо вам, ребятки, большое вы дело сделали. Спасибо вам. От всех нас спасибо. И простите за Ивана.

— Ну что вы, Василий Немдаевич! — растерялся Сергей. — Мы рады помочь. Если ещё что-то можем для вас сделать, скажите, не стесняйтесь.

Всегда такой бодрый и жизнерадостный старик сейчас выглядел уставшим и потерянным. Накапав в стакан с водой каких-то капель, он выпил лекарство и снова сел за стол.

— Я ведь так переживал, что не исполню отцов наказ, не смогу вернуть нарты. Теперь спокоен. Теперь и помирать можно. Коля с Иваном найдут Лямбиных. Поискать бы ещё… Может, кто из Кульчиных отыщется. И ты, Серёжа, если что узнаешь, дай нам знать.

Сергей с готовностью кивнул.

— Конечно. Обязательно сообщу, если узнаю.

— Ценности там всякие ты, Коля, из пещеры забери, а вот святыни наши там оставь. Раз столько лет берегла их Медведь-гора, пусть они там и будут. Другие уж сами как решат, а ты так сделай. Далёко, конечно, но так оно и лучше. Никто не потревожит. Соберитесь там все вместе, сделайте праздник, предков помяните, Медведь-гору и духов поблагодарите. Сделайте всё по-нашему, по-хантыйски, как предки делали. И всегда помните, кто вам помог, кто вернул вам святыни предков. А вы, ребятки, — старик посмотрел на Сергея, Дмитрия, Костю, — сами запомните и детям своим передайте, что мы и дети наши всегда будем помнить, что вы для нас сделали, и всегда вам поможем, если надобность придёт.