Хранители мира. Дорога домой

– Да уж, мы не жалели сил, – согласился Вереск. – Особенно я.

– Никто не сделал бы больше нашего, – сказал Щавель. – И я нами горжусь. Горжусь тем, как мы поддерживали друг друга, как защищали. Горжусь нашей храбростью и смекалкой.

– И правильно, – с ворчливым одобрением заявил Падуб. – Вы напомнили мне, что такое дружба и доверие. Я… я не против, чтобы вы тут жили.

– И разве так уж плохо жить как дети природы? – спросил Мох. – Просто радоваться Зелёному Миру, пока есть время.

В этот самый миг рядом с друзьями бесшумно выросло что-то тёмное, заслонив собой звёзды. Маленькие человечки застыли, широко раскрыв глаза, – и вдруг Вереск с радостным воплем вскочил на ноги. Он узнал треугольные уши и белое пятнышко меха на груди.

– Веспер! Я знал, что ты нас найдёшь! Я чувствовал!

Мох, Чердак, Вереск и Щавель кинулись обнимать своего доброго друга лиса. Он со смешком растянулся на земле и позволил маленьким человечкам вскарабкаться себе на спину. Но когда вперёд несмело шагнул Падуб, лис лишь ткнулся носом ему в волосы: почуял, что новый знакомый перенёс какое-то горе и не готов сразу завязывать дружбу.

– Как я рад наконец вас видеть, – сказал вдруг чей-то голос из темноты. Мох почувствовал, как сердце бешено забилось в груди.

Навстречу друзьям шагнул маленький человечек. Ростом он был примерно с детскую ладошку, а одет в наряд из блестящих, вощёных листьев, пригнанных внахлёст, как пластины легчайших в мире доспехов. Лицо у него было немыслимо древним, но в то же время юным, как сама весна.

Никто не проронил ни слова. Дрожа всем телом, Мох стиснул руку Чердака.

– Неужели вы меня не узнаёте?

В полной тишине в воздухе закружились первые хлопья нового снегопада. Луну закрыла гряда тёмных туч.

– Но уж моего спутника-то вы должны узнать! – сказал человечек, делая шаг в сторонку и становясь рядом с Веспером. Лис явно ничему не удивлялся – лишь внимательно наблюдал за этой сценой.

В темноте блеснуло облачко серебристых волос, едва различимое среди частых белых снежинок. На седой голове сидел кривоватый колпак из карандашной стружки, а тело окутывал свободный зелёный халат.

Мох выпустил руку Чердака и шагнул вперёд, почти ослепнув от внезапных слёз.

– Дождевик! Это ты? Это правда ты?

– Это я, – ответил Дождевик. По его милому морщинистому лицу тоже текли слёзы радости. – Как же я рад вас видеть! Я так соскучился!

Когда в слезах и объятиях наконец возникла пауза, одетый в листья незнакомец сказал:

– Меня зовут Робин Весельчак. Наверное, вы уже и сами начали догадываться, кто я.

Мох пока не мог отпустить руку Дождевика. Другой рукой он цеплялся за плечо домового. Вторую руку Дождевика сжимал Вереск, а за него самого держался Щавель. Все вместе они повернулись к Робину и Весперу, ещё не успев прийти в себя после встречи. Только Падуб стоял в сторонке.

– Ничего не замечаете? – с улыбкой спросил их Робин.

Все посмотрели по сторонам.

– Кроме того, что Дождевик здесь? – уточнил Мох, вытирая мокрое лицо ладонью. – Нет! Сейчас мне больше ничего и не нужно.

– Совсем-совсем ничего? А ты что скажешь, Вереск? А Щавель?

Друзья озадаченно переглянулись и вдруг поняли, что их прозрачные руки и ноги снова стали видимы, как и всё тело Дождевика.

– Мы выздоровели! У нас всё на месте! – воскликнул Вереск. – Щавель, гляди на мои ноги! Все глядите!

Щавель вытянул перед собой руку и уставился на неё с изумлением и восторгом. Затем он оторвал одну ногу от земли и повертел туда-сюда ступнёй.

– Левая сторона вернулась! Я целый!

– А ты, Падуб? – тихонько спросил Робин Весельчак. – Ничего не заметил?

– Нет, – сказал Падуб, качая головой.

– Уверен?

– Сердце у меня по-прежнему не на месте, – ответил Падуб. – Я не такой, как они. Я сломлен. Сломался, когда погибло моё дерево.

– Никто не ломается навсегда, – мягко сказал Робин. – Если только сам так не решит. Иди сюда.

Падуб неохотно подошёл к Робину и пробурчал:

– Между прочим, я не люблю обниматься.

Взгляд Робина был полон ласки и сочувствия.

– Я знаю.

– Ты что, думаешь сотворить какое-то чудо?

– Нет.

– А что тогда?

Робин заглянул Падубу в глаза.

– Падуб, хранитель тисового дерева, ты вечно любим своим народцем. Возможно, ты изменился, но не сломался. Ты такой, каким и должен быть.

Падуб издал горький смешок, но по лицу его тут же покатились слёзы.

– Но… ведь я не такой, как все. Я не хочу гонять жёлуди, не люблю играть в снежки, я хочу жить сам по себе!

Робин улыбнулся и повторил:

– Ты такой, каким и должен быть. Ты не сломан; просто у тебя такой характер, и мы любим тебя вместе с ним. Так ведь, друзья?

Друзья в один голос объявили, что Робин прав, и наконец, впервые за долгое-долгое время, в груди у Падуба разлилось тепло.

– Спасибо, что дал нам возможность остаться в Зелёном Мире, – застенчиво сказал Мох Робину Весельчаку. Веспер убежал на охоту, а маленькие друзья спустились в дом под кучей хвороста. Щавель с гордостью показывал комнаты Дождевику с Падубом. Мох и Чердак готовили праздничный ужин.

– Ну что ты! Я здесь ни при чём. Вы сами всё сделали, – ответил Робин.