Хранительница дракона

Сафьяна начинала нравиться мне все больше. Пока в состоянии, близком к трансу, я нащупывала шестеренку в кармане пиджака Эрдана, она соскользнула с моего запястья и умыкнула целый кошель золотых монет, которые были в ходу по всему Орту. Благодаря этому нам удалось покинуть столицу быстро и незаметно. По крайней мере, хотелось надеяться, что сразу определить выбранное Сафьяной для побега направление Эрдан не сумеет. В том, что будет искать, – не сомневалась.

Чувствовала я себя гадко. Не от того даже, что не представляла, что делать дальше, меня мучило осознание, что я так долго позволяла водить себя за нос. Или все-таки нет? «Избавиться» – это ведь не обязательно убить?

На мгновение задумалась и тут же одернула себя. Это уже не имеет никакого значения. Сейчас я была, как никогда, уверена, что поступила правильно.

Ночевать опять пришлось в лесу. Едва остановились на привал, Кушак убежал в заросли, а вернулся с зажатыми в лапках ягодами. Забрался по мне, как по лиане, заглянул в глаза и протянул свою добычу. Неожиданно и невероятно трогательно. Ягоды оказались крупными, не очень сладкими, но приятными на вкус. Я благодарно погладила пушистика и поежилась, вспомнив, что Эрдан собирался его съесть! Когда легла, Кушак прижался ко мне под накидкой, согревая.

Так уж вышло, что многострадальная «земная» сумка и накидка – единственные пожитки, которые я прихватила с собой, убегая из дворца. Собственно, ничего другого у меня и не было. В том числе и спичек, чтобы развести костер. А потому спать пришлось, как есть, и теплый зверек пришелся тут очень кстати.

– Я, конечно, не белая и не пушистая, но неужели тебе меня было мало? – обиженно спросила Сафьяна, приподняв голову и взглянув на меня своими огненными глазищами.

– Много, мне тебя было очень много, – усмехнулась я. – Но это ведь не повод есть удивительных трехглазых мохнатиков! Ты посмотри, какой он милашка!

– Эх, не ценишь ты меня, не ценишь… – проворчала волшебница и повернулась ко мне хвостом.

Я хмыкнула и пожелала ей сладких снов.

А заснув, на этот раз сразу очутилась рядом с чешуйчатым высшим.

– Скажи что-нибудь мудрое, – попросила, не теряя времени. – Почему я здесь? Почему я?! Не понимаю. Неужели в целом мире не нашлось кого-то более подходящего?

– Как знать, может, и нашлось бы, но наши пути пересеклись в твоем мире, – напомнил дракон.

– Да, но… Теперь я могла бы отдать тебя… То есть… кому-то более достойному, а сама вернуться домой.

– Это невозможно. Дитя, я чувствую твое смятение, но для обиды нет повода. Это не прихоть, пути назад в самом деле нет, ты истинная хранительница. Все случилось так, как и должно было.

– Должно было? Вроде того, что так сошлись звезды, распорядилось провидение? Я не верю в предопределенность. Разве не мы сами выбираем свою судьбу, ежеминутно решая, как поступить?

– И это верно, но мысль или идея всегда предшествуют материализации. Художник сначала представляет картину, которую хотел бы изобразить, и только потом берется за краски. Так и идея твоей жизни уже начертана, но как ты ее реализуешь – зависит только от тебя.

– Хочешь убедить, что и перемещение в Орт было начертано?

– А тебе легче представить судьбоносность поступления в художественный колледж или переезд в другой город, чем перемещение в другой мир? – усмехнулся дракон.

– И это знаешь? Впрочем, чему я удивляюсь, ты же почище Сафьяны ковыряешься у меня в мозгах.

Нет, я не обижалась на дракона и даже, пожалуй, смирилась с ролью его хранительницы, но и принять до конца не могла.

С момента как попала сюда, за меня решали другие. Слетелись, как коршуны, каждый преследуя свои цели. Эрдан, магистры, королевства и даже Итан, чьи мотивы я до сих пор не вполне понимала. И каждый тянул на себя, желал разделять и властвовать. Мною! Надоело…

– Независимость хороша, но и путь в одиночестве не принесет радости, – услышала я, уже просыпаясь.

«А Армагар романтик», – успела подумать прежде, чем шею пронзило острой болью.

* * *

На меня в упор смотрели два ярко-красных горящих глаза. Жуткая растрепанная птица разодрала острыми когтями нежную кожу шеи, вне всякого сомнения, пытаясь стащить с меня кулон! А я… не могла даже пошевелиться! Только глупо моргать и морщиться. Тело казалось ватным, руки-ноги не слушались, а внутри нарастала паника.

Недолго. Кушак стремительным, едва различимым движением выскользнул из-под накидки и с пронзительным свистом бросился на тварь. Та громко заклекотала и забила угольно-черными крыльями, не желая упускать добычу. Но Кушак сражался яростно: давил цепкими передними лапами ей на горло и драл задними, клоками вырывая пух и перья. И тварь отступила! Кубарем повалилась на траву и, клюя по пути не отстающего пушистика, с трудом поднялась в воздух.

А с меня как будто сняли невидимые путы. Я, наконец-то, глубоко, полной грудью вдохнула и села, растирая онемевшие руки.