Хранительница его сокровищ (СИ)

А потом ещё прибыл человек с острова Мартирио, про который, то есть о том, что он теперь ей принадлежит, Лизавета и думать забыла. Господин Игнацио оказался неким тамошним управляющим, и Фалько даже портал раскрыл для того, чтобы тот побыстрее оказался во дворце. Приглашённая Лизавета долго не могла понять, что вообще происходит, причём тут какой-то остров и причём она, ей работать надо, но Фалько усадил её и велел слушать.

Господин Игнацио рассказал, что на острове всё в порядке, вулкан спит (господи, я теперь собственница вулкана, охренеть — думала Лизавета), годовой доход — вот, и показал на увесистый мешочек. Лизавета заглянула — божечки-кошечки, куча монет. Опять куча монет. И куда их? Описать и в хранилище?

Далее господин Игнацио сообщил, что основной доход — от серебряных рудников и от сельского хозяйства. И вот, госпожа, пожалуйста, примите — просто от нас и в подарок на свадьбу. «Просто от нас» оказалась корзина местных апельсинов, а подарком на свадьбу — некий мешочек, из которого она с изумлением достала невероятной красоты колье с золотистыми огранёнными прозрачными камнями и такой же браслет. Местные топазы, госпожа, и работа наших лучших ювелиров — с поклоном сообщил господин Игнацио. Пришлось тут же надеть и поблагодарить. Правда, спустившись в подземелье, она сняла украшения и сунула их в поясную сумку — потом надо не забыть убрать в приличное место.

Поступившие деньги Лизавета и правда хотела описать в сокровищницу, но Фалько притормозил её и сказал оставить себе. Мало ли что, вдруг понадобятся. Тогда мысль Лизаветы заработала, и она спросила — а можно ли ей на эти деньги арендовать какое-нибудь здание в городе и устроить там школу для девочек из бедных семей, где бы их учили читать-писать-считать, домоводству, уходу за собой, оказанию помощи больным и раненым, и ещё каким-нибудь минимально полезным вещам? Фалько изумился, потом обнял её и сказал, что она вправду необыкновенная. И что на эти деньги можно не арендовать дом, а купить. И ещё на плату преподавателям останется.

Консультантом по недвижимости выступил господин Карло Рецци. Он с большим одобрением наблюдал за всей устроенной Лизаветой деятельностью, и согласился, что дело хорошее. Приобретённое здание находилось на другом берегу Большого канала, имело три этажа и нуждалось в косметическом ремонте. Рабочих для ремонта предложила госпожа Теофилия из своего хозяйства, она тоже одобряла начинание её милости. Процесс шёл, открытие школы запланировали в следующем месяце.

Теперь вечерами у Лизаветы было ничуть не меньше новостей, чем у Фалько. Работы в сокровищнице, занятия с девами из лучших фамилий и создание школы для всех прочих — так-то немало. Ничего, думала Лизавета, когда-нибудь всё это выйдет на какой-то режим и станет проще.

Они обедали обычной компанией — хранители сокровищницы, все, сколько есть, с ними Фалько, состоявшие в тот день при Фалько Антонио и Альдо, маг господин Карло и Лизавета. Лизавете было очень неловко, потому что с утра она рылась в очередном сундуке и изгваздала последний чистый комплект рабочей одежды. Штаны даже немного порвались. Камеристки Виттории, которая могла бы спасти что-нибудь вот прямо сейчас, поблизости не оказалось, пришлось жестоко нарушить весь местный этикет. Джинсы, кроссовки, домашняя блузка. Как же в этом всём хорошо! Ничего, пообедает так, а потом можно дублет надеть на всё это сверху.

А пока её оглядывали с любопытством и сдержанно говорили комплименты новой моде. Впрочем, мода модой, а показать Фалько и господину Карло пару монет, которые не смогли никак определить — это дело куда более стоящее. Монеты лежали в поясной сумке Лизаветы, в отдельном кармашке, были извлечены и пошли в народ. Фалько опознал одну из монет — она была даже не от живших где-то на далёком востоке неверных, а откуда-то ещё дальше. Вторую рассматривали всей компанией, но с ходу не определили. Тем временем слуга принёс кофе — большой кофейник и отдельно Лизавете — очень красивую прозрачную чашечку, и сливочник. Мол, арро для её милости, не слишком горячий, пожалуйста.

Лизавета поблагодарила, добавила сливок и взяла чашку. На вкус оказалось как-то странно — непонятная сладость, сладость в кофе она была готова терпеть, только если без сливок, или когда давление упало. Глотнула ещё раз, чтобы распробовать, закашлялась, поставила чашку. Грудную клетку сдавило, горло вмиг пересохло, она не смогла не вдохнуть, не выдохнуть. А потом всё поглотила темнота.

4.25 И пришёл в изначальное мир равновесье

Лиза громко и хрипло вздохнула… и начала падать со стула на пол. Фалько подскочил, чтобы подхватить её… и у него в руках не оказалось ничего.

Она исчезла — вся, полностью. От неё не осталось ни-че-го — ни локона, ни брошки, ни соблазнительно прозрачной красной сорочки.

Как будто острота ощущений притупилась — стало хуже слышно, поблекли краски фресок на стенах, перестал сверкать камень в посохе господина Карло.

Взять себя в руки. Немедленно. Понюхать чашку — что за дрянь она пила?