Хранительница небес

Весь город вышел на улицы, чтобы отпраздновать День святого Марка, и эпицентром праздника, конечно же, стала площадь Сан-Марко. Большую прямоугольную площадь, с собором Святого Марка и Дворцом дожей во главе, заполнили карнавалы танцующих людей, двигающихся в такт бодрым мотивам музыкантов. Таверны, мимо которых мы проходим, шумят голосами, отовсюду доносятся смех и звон стаканов с выпивкой. В некотором смысле город празднует сам себя, думаю я, глядя на две колонны по обеим сторонам площади, которые создают впечатление, что площадь обращена к воде и является воротами в город. На одной из колонн возвышается знаменитая фигура крылатого льва Марка, который в любой момент, кажется, расправит крылья и улетит, оттолкнувшись от постамента.

Дюрер замечает в толпе своих знакомых, и меня приветствуют со всех сторон. У меня даже не получается запомнить все имена, которые выкрикиваются на ходу. Через несколько минут у меня в руках появляется кружка с вином, которое продают многочисленные торговцы в уличных лавках. Люди вокруг отмечают так шумно, что сложно не заразиться их хорошим настроением. Я снова окидываю взглядом площадь, наблюдая за взметающейся толпой, как море у их ног. Над головами визжат чайки, кидающиеся к земле, когда пьяные горожане небрежно бросают им еду. Лео я нигде не замечаю, ни намека на его присутствие, ни привычного ощущения, что он находится где-то поблизости.

Тяжелая рука, опустившаяся мне на плечо, вырывает меня из мыслей.

– У вас еще нет ее, милая?

Нахмурившись, я всматриваюсь в лицо молодого человека, которого мне представили раньше, но я не расслышала имя.

– Извините?

Он наклоняется ко мне, обдавая запахом алкоголя.

– Вам еще не подарили красную розу, – дико жестикулирует он, указывая на вырез моего платья. – Значит ли это, что ваше сердце свободно? Или ваш возлюбленный пал в битве, как когда-то бедный Транкреди?

– Что? – Я понятия не имею, чего он от меня хочет. Что за красные розы и при чем здесь бедный Транкреди?

Внезапно меня охватывает ледяной ужас, его слова отзываются во мне темными страхами, тлеющими во мне с тех пор, как я последний раз видела Лео, залитого кровью в гроте. Мысли, которые настойчиво отгоняла от себя в последние дни, неудержимо наполняют разум.

Что, если никто из художников не знает Лео, потому что на тех рисунках вовсе не он? Что, если он мертв, и все сходство – не что иное, как совпадение и игра моего воображения? Ты видела его, потому что хотела, чтобы это оказался он. Потому что не хотела верить в его смерть, а Рубины позволили это путешествие из-за того отчаяния, в котором ты прибывала, отказываясь с ними сотрудничать. Они просто отправили тебя сюда, чтобы ты смогла принять его смерть.

Дрожа всем телом, я пытаюсь отстраниться от мужчины, но его рука продолжает удерживать меня за плечо железной хваткой. Остатки вина выплескиваются из моей кружки на его белую рубаху, а его взгляд так и ощупывает мое декольте.

– Отпустите меня! – шиплю я. Где, черт возьми, Альбрехт?! Разве он не видит, что мне нужна помощь?

Я замечаю Дюрера на некотором расстоянии, его золотистые волосы блестят на полуденном солнце, пока он ведет возбужденную беседу с двумя мужчинами. Грубиян, удерживающий меня, криво усмехается, придвигаясь все ближе и ближе, в то время как я отчаянно пытаюсь его оттолкнуть.

– Могу я подарить тебе розу, дорогая? А потом я возложу тебя в…

Он так и не заканчивает свое предложение. Две сильные руки опускаются на его плечи и грубо оттаскивают от меня. Я с открытым ртом таращусь на здоровенного мужика, появившегося позади этого незадачливого ухажера и схватившего его за воротник, как нашкодившего мальчишку.

– Мне кажется, даме не очень приятно твое общество, Мариотто.

Мариотто мотает головой, пытаясь понять, кто так бесцеремонно его схватил.

– Ты! – гневно вопит он. – Не мешай мне, Зорзо! Найди себе другую барышню, выбери из тех, что бегают за тобой хвостиком!

Не думаю, что со стороны Мариотто разумно так обращаться с этим Зорзо. Тот все еще держит его, обхватив мускулистыми, большими, как стволы деревьев, руками. Если бы он захотел, мог бы раздавить Мариотто как надоедливую муху. Но необъяснимые темные глаза Зорзо остаются спокойными, и в конце концов он небрежно откидывает Мариотто на площадь.

– Иди-иди! И не смей больше приставать к девушкам со своими боколо!

Глубокий грозный голос действительно заставляет Мариотто подняться и, чертыхаясь, нырнуть в толпу, запихивая полы рубашки в штаны. Еще мгновение я смотрю ему вслед с открытым ртом, а затем оборачиваюсь к своему спасителю.