Хранительница небес

– Ну, это большой вопрос. Может быть, вскоре проявится что-то, что мы пока не можем предугадать?

Расстроенная, я сажусь на досках.

– Это же смешно. Если речь идет о судьбе, у нас есть все время мира.

Лео тоже выпрямляется, пожимая плечами.

– Я просто имею в виду, что, возможно, подходящий момент еще не настал. Когда придет время, мы все поймем.

– Как ты можешь быть таким спокойным? В конце концов, на кону твоя судьба. Неужели ты хочешь застрять здесь навсегда? – Прозвучало слишком ворчливо, но, вместо того чтобы начать со мной спорить, Лео только поднимает брови.

– Нет, Рози, конечно, я этого не хочу. Но предпочитаю сохранять хладнокровие и надеяться на лучшее. Потому что мысли о том, что я рискую застрять здесь навсегда, сводят меня с ума. Поэтому просто позволяю себе плыть по течению. – Непринужденность, с которой он говорит это, впечатляет. – Так, все, вставай! У меня есть предложение, пока ты совсем не закисла. – Лео помогает мне подняться, и я, прищурившись от низко сидящего солнца, смотрю на его лицо.

– Что ты задумал?

– Если я не ошибаюсь, сегодня первое мая. И пусть никто здесь не подозревает об этом празднике, мы должны немного отпраздновать, как думаешь? Что вы в Германии обычно делаете первого мая?

Праздничное настроение Лео заразительно. Я отбрасываю свои мрачные мысли о туманном пророчестве прочь и отправляюсь переодеваться. Через полчаса мы выходим из дома, но Лео так и не говорит мне о том, куда мы направляемся. Поклявшись себе расслабиться на один вечер, я не донимаю его вопросами и позволяю ему вести меня куда вздумается.

Мы прогуливаемся вдоль Мадонны-дель-Орто, мимо шумной верфи в конце набережной, через мост в клубок улочек Каннареджо. Чем дольше я здесь живу, тем сильнее на меня начинают действовать чары Венеции. Это ощущается как увлекательная прогулка по канату между чрезмерной помпезностью и почти болезненной красотой города, которую непрерывно уничтожают приливы. Дома и дворцы, словно выросшие из каналов, водные ворота, похожие на распахнутые проходы в бездну, через которые жители домов могут попасть в свои квартиры прямо на лодке.

Лео ведет меня все дальше и дальше, под Соттопортеги, по подземным переходам, которые проходят, словно галереи, под выступающими домами, пока примерно через пятнадцать минут мы не достигаем оживленной площади. Венеция сравнительно невелика, но пути настолько извилисты, что на кратчайшее расстояние приходится затрачивать гораздо больше времени, чем предполагаешь заранее.

Маленький Кампо кишит людьми, толпящимися в окрестных парках и местах на открытом воздухе. И хотя миру потребуется еще несколько веков, прежде чем будет отпразднован первый День труда, здесь уже царит праздничная и шумная атмосфера.

Хотя, думаю, это вполне в духе итальянцев – наслаждаться жизнью каждую секунду.

Лео ведет меня к маленькой винной лавке в углу площади, и мы занимаем место у старой дубовой бочки. Он ненадолго исчезает внутри, возвращаясь с кувшином и двумя кружками. Мы не знаем ни одного посетителя здесь, но вечер быстро объединяет нас, превращая в маленький кружок по интересам. Температура удивительно высока для ночи, и, похоже, никому не хочется возвращаться домой. Мы освобождаем кувшин за кувшином вместе с ремесленниками, рыбаками и продавщицами с рынков. Я с энтузиазмом слушаю рассказы об их повседневной жизни в лагуне, о зимних наводнениях, когда волны вторгаются в город, погружая все, от площади Сан-Марко до жилых домов, под воду. Они повествуют о трудностях загрузки торговых судов с помощью тросов, об опасениях по поводу нынешней политической ситуации… Венецианская республика почти постоянно втягивается в какие-то военные столкновения: то с турками, которые испокон веков были верными врагами этой могущественной торговой нации, то с конкурирующими государствами на материке, то с остальными европейскими державами. Пока этого еще не произошло, но в следующем году так называемая Лига Камбре объединится против Венеции, чтобы начать операцию по уничтожению чересчур могущественной республики.

Беспокойство у венецианцев вызывает и нестабильная ситуация в мировой торговле. С тех пор как Христофор Колумб открыл Америку для испанского королевства и был проложен морской путь в Индию, положение Венеции, как торгового гиганта на Средиземном море, значительно пошатнулось.

– Подождите! – кричит статный торговец лет пятидесяти. – Вскоре ни один петух не покажется в Венеции, если португальцы продолжат перехватывать первенство в торговле специями, а англичане и голландцы – насаждать Венеции становление Нового Мира.

Окружающие соглашаются с его предсказанием обеспокоенным бормотанием, приунывая, пока кто-то не появляется с подносом, полным напитков. И разговор снова возобновляется, перескакивает на другие темы. Я перехожу на ликер, не имея желания просыпаться утром от убийственного похмелья. Сейчас я чувствую приятное опьянение и хочу сохранить это ощущение, склонившись к Лео, который возбужденно беседует с торговцем апуллийским вином.