Хранительница небес

– Да, это ключ вашей власти. – Дюрер указывает пальцем на точку пересечения. – Вы все объединяете в себе, эти четыре знака иллюстрируют законы жизни: времена года, возрастные категории, элементы стихий и их состояния. Вы – начало и конец всего.

Его последние слова пробуждают во мне воспоминание, запрятанное глубоко на подкорке. Эта мысль так мимолетна, что я чуть ли не теряю ее, но хватаюсь за нее изо всех сил. Это не первый раз, когда я слышу эти слова. «Вы – начало и конец всего…» Это кажется таким болезненно знакомым…

Анжитиа Рената. Ты – начало и конец. Хранительница порога. Внутри тебя течет эфир.

Вот оно! Я вспомнила, где слышала эти слова. Шепот бестелесного голоса, что говорил со мной, когда я взяла в руки Рубиновую Табулу в римском гроте. Это была фраза, которую я услышала при первом же прикосновении к ней. По моему телу разбегаются мурашки, потому что теперь я точно знаю, что под этим подразумевается.

Агниция – волшебная змея Асклепия – половина созвездия Змееносца.

Рубиновая Табула знала это. С того самого момента, как я к ней прикоснулась, она узнала во мне ту, кем я являюсь – половиной тринадцатого знака зодиака. А я рассчитывала на то, что на моем запястье появится змея, если мы разбудим знак зодиака. Черт возьми! Разве даже звезды не сложились в змею на долю секунды, когда я открыла портал в Пантеоне? Учитывая все это, теперь я понимаю, о каком познании шла речь.

Лео по-прежнему погружен в разговор с Альбрехтом по поводу четырехзвездного созвездия, и я подхожу к ним поближе, чтобы ничего не упустить. Теперь, когда я осознала, что змея – это я, мне нужно немного на это намекнуть.

– И больше вы ничего не знаете? – разочарованно спрашивает Лео, и Дюрер с сожалением качает головой.

– Это все, что я знаю. Поскольку предсказание не относилось к Фредерику и Селесте, мы не уделяли ему внимания, а Фредерик еще двенадцать лет назад забрал все документы с собой в Германию.

Хм-м… В моей голове вдруг рождается интересная мысль. Фредерик ведь живет в это время именно в Германии. Интересно, как он отнесется к тому, что я нанесу ему визит, чтобы посмотреть документы? Но Лео, кажется, по моему лицу понимает, что я задумала, и качает головой.

– Слишком рискованно. Поездка в Германию займет целую вечность. Да и Люций, по всей видимости, находится сейчас в Венеции, а если он охотится за Селестой, нам нужно остаться здесь и найти зеркало. – Ну что ж, он, как всегда, прав. – Кроме того, профессор Киппинг никогда не намекал о том, что мы уже встречались с ним в прошлом, и нам не стоит путать структуру времени еще сильнее.

Дюрер уже собирается уходить, и я в последний раз обращаюсь к нему:

– Спасибо вам за все, Альбрехт. Что приняли меня здесь, в Венеции, и что доверили нам правду. Мы вам бесконечно благодарны.

Дюрер тепло улыбается, кладет руку на грудь и слегка кланяется.

– Мне было очень приятно познакомиться с вами. С вами обоими.

– Надеюсь, вы доберетесь до дома в целости и сохранности! – желает ему Лео и тоже отвешивает поклон. Альбрехт машет нам в последний раз, улыбается и выходит из квартиры. Я со смесью задумчивости и беспокойства смотрю ему вслед. Такие прощания, как ни печально, становятся регулярными, с тех пор как я стала путешественницей во времени. И легче они не становятся. Лео шагает ко мне, приобнимая за плечи.

– Ты всегда принимаешь их слишком близко к сердцу, да? – Он зарывается носом в мои волосы и делает глубокий вдох.

– Я не могу иначе. В прошлом я переживаю все по-другому, гораздо интенсивнее. Это ощущается как прощание со старым другом, хотя я с самого начала знала, что время ограничено.

– Наше время не ограничено, – бормочет Лео. Его губы скользят вдоль моего уха, заставляя вздрогнуть от щекотки.

Его слова что-то пробуждают во мне. Мысли устремляются абсолютно в другом направлении. Боль от прощания превращается в покалывающее приятное волнение, изливающееся по всему телу. Лео нежно целует мою шею, а его руки скользят по бокам. Резко выдохнув, я сжимаю колени, когда начинаю крениться в его сторону, почти наваливаясь на него.

– Что еще ты упаковала в свой рюкзак? – Его низкий голос вибрирует на моих губах. – Кроме растворимого кофе.

Лео обнаружил банку с кофе два дня назад и чуть не заплакал от радости. Пытаясь хоть немного прийти в себя, я пожимаю плечами.

– Как обычно: косметику, зубные щетки, коробку обезболивающих.

Лео напрягается, замирая в паре сантиметров от моих губ. Его взгляд пронизывает меня насквозь; он настолько близко ко мне, что я смутно воспринимаю черты его лица, но морская зелень радужки меня завораживает. Я знаю, чего он ждет. И получу свой поцелуй, только когда скажу то, что он хочет от меня услышать. Моя мазохистская сторона до дрожи наслаждается тем, как заставляет его колебаться и выжидать.

– Я принесла для тебя свежее белье, разве для тебя это ничего не значит?