Хранительница Темного пламени

— Как я долго этого ждал, — сказал дикий пес и снова поцеловал меня, одновременно сильно и жадно обхватывая грудь ладонью. Он ощущения, стрельнувшего внутри живота я застонала и подалась бедрами вперед. Когда я открыла глаза, то увидела, что он смотрит на меня, словно стараясь запомнить каждую черту моего лица, смотрит восхищенно и с радостью предстоящего обладания. Мои руки переместились к его брюкам, ремень поддавался с трудом.

— Мел, Мел, ты точно хочешь этого? — Асмодеус прервал наш поцелуй, его ласки из жадных стали нежными. Сейчас я готова была согласиться на что угодно, лишь бы мы продолжили начатое, но светлая часть пустила предательскую слезу, скатившуюся из уголка правого глаза. И тут мужчина что-то понял.

— Это не ты. — Он отстранился, а я закричала. Он был мне нужен, сейчас он весь. Мой крик только подтвердил его догадку. — Так значит, Дариан помогал тебе справляться с похотью песней?

— Да, — сказала сорвавшимся голосом. Все, что меня сейчас заботило — широкие плечи, узкая талия, переходящая в бедра и то, что находилось между ними.

— Мел, как бы я не был польщен, смотри мне в глаза, пожалуйста. — Асмодеус дышал тяжело, не мне одной больше всего на свете хотелось продолжить начатое. — Ты пробовала сама себя удовлетворить?

С моих губ сорвался горький смешок. Мужчина все понял, он вздохнул:

— Я не буду спать с тобой, Мелания. Не сейчас, — он смотрел на меня так, будто сам не верил своим словам, — потому что стоит желанию отступить, ты уверишь себя в том, что я тебя изнасиловал.

Я отчаянно замотала головой. Мыслительных способностей хватило только, чтобы сказать:

— Мне нужно… — зазывно облизнула губы, подалась вперед. Асмодеус сглотнул, он явно призвал все свое самообладание, чтобы не взять свои слова обратно.

— Я не буду спать с тобой, Мелания, но смогу тебя удовлетворить. А если после пары, тройки оргазмов, ты предложишь мне себя…

Мне сейчас было все равно, я готова была согласиться на любое его предложение, лишь бы он целовал меня, прикасался, снял уже эту чертову сорочку.

— Хорошо. — я снова потянулась к ремню.

— Брюки остаются. — приказал мужчина, и в его голосе проступили рычащие нотки. Он снова поцеловал меня, позволяя рукам исследовать тело. Он исследовал, сжимал чувствительную грудь, касался внутренней части бедер. Его рот не отрывался от моих губ, когда он рукой коснулся меня там, где никто и никогда не касался. Я задохнулась и почувствовала, как он улыбнулся уголками губ, самодовольно, так как может мужчина, который полностью в себе уверен. Асми перестал меня целовать, его рот нашел себе другое занятие и губы сомкнулись вокруг соска. Ткань черной сорочки незамедлительно намокла из-за быстрых движений его губ и языка. Рукой он терзал вторую мою грудь, а другая хозяйничала в мокрых насквозь трусиках. Когда он одним пальцем слегка проник в меня, мир взорвался, распался на несколько несвязных пластов реальности, которые никак не желали собраться воедино. Я закричала от удовольствия, прогнулась в спине, царапая его мускулистую спину. Стоило немного отдышаться, руки снова потянулись к ремню его брюк, если он может сделать такое одними руками, каково будет ощутить его в себе всего. Асми перехватил запястья одной рукой, завел их мне за голову. Спросил:

— Еще?

— Да, — был ответ. Что-то в моем голосе заставило его вздрогнуть, его бедра в резком порыве дернулись навстречу моим, пах оказался между разведённых ног. От прикосновения грубой ткани его брюк я всхлипнула, а мысль, что отделяла от меня эта чертова ткань заставила неудовлетворенно поерзать.

— С огнем играешь, — прорычал Асми, но отстраниться сумел. Теперь он больше не держал моих рук, мужчина переместился ниже. Раскрыл бедра, попытался снять трусики, но встретил вялое сопротивление, секундное проявление стыда, сметенное похотью. Его это только раззадорило, и он сорвал злополучный кусочек ткани. А затем не дав мне запротестовать, прильнул языком и губами ко мне, заставив извиваться, стонать, просить прекратить и никогда не останавливаться.

После того, как под умелыми руками и губами оргазм настиг меня еще несколько раз, похоть отступила, и я снова стала собой. С запоздалым стыдом я отвернулась от мужчины, и стала содрогаться от тихих рыданий. Асми, почувствовавший перемену, сел на кровати.

— Я что, был настолько плох? — со смехом поинтересовался он, пытаясь развеселить меня. Со всхлипом, ответила:

— Ты был прекрасен, это… это было прекрасно, — и продолжила заливаться слезами, ненавидя себя за произошедшее.

— Тогда все хорошо.

— Нет. Это неправильно… Бросаться на людей неправильно… Понимаешь… зайди в комнату Гато или Дариан, да хоть Сапфир — все могло бы произойти точно также. Я бы просто… — я продолжила реветь, чувствуя себя мерзкой потаскухой. Как хорошо, что ко мне вошел Асми, как хорошо, что именно он. Я придвинулась к нему ближе.