Хребты Безумия

Удивительно, что никто из нас не умер, более того — каждый сохранил здравый рассудок в этот день убийственных открытий. Ни Гофман, ни Гюисманс[56] не могли бы представить себе сцену более дикую, более отталкивающую и варварски абсурдную, нежели эта сумрачная пещера, по которой мы с трудом брели, на каждом шагу натыкаясь на все новые умопомрачительные находки и тщетно пытаясь хоть на миг отвлечься от шокирующих раздумий о событиях, происходивших здесь триста лет назад — или тысячу лет, или две, или десять тысяч… Это было поистине преддверие ада, и бедняге Торнтону снова стало дурно, когда Траск сказал ему, что некоторые из скелетов должны были принадлежать человеческим существам, деградировавшим до стадии четвероногих на протяжении всего лишь двадцати (или чуть более того) последних поколений.

Новые ужасы открылись нам, когда мы начали разбираться в архитектурных останках. Четвероногие существа, которые время от времени попадались среди двуногих, содержались, по-видимому, в каменных загонах, вне которых им оставалось только погибнуть в предсмертном голодном бреду или в страхе перед нашествием крыс. То были целые стада, откормленные на грубой растительной пище, остатки которой, в виде окаменевшего силоса, еще виднелись на дне огромных каменных закромов, более древних, чем сам Рим. Я теперь знал, для чего мои предки содержали такие обширные сады и огороды — боже, как мне хотелось бы забыть об этом! А о назначении подобных стад мне не следовало бы и задумываться…

Сэр Уильям, стоя со своим фонарем на древнеримской руине, вслух переводил содержание самого ужасного ритуала, о каком я когда-либо слышал; он рассказывал и о пище, используемой в допотопном культе, который обнаружили и влили в свой собственный жрецы Кибелы. Норрис, хоть и хлебнувший в свое время окопной жизни, покачивался, выходя из обнаруженного нами старинного английского дома. То была лавка мясника с прилегающей к ней кухней — дело вроде бы обычное, — но настоящим шоком для него было увидеть в таком страшном месте знакомую английскую утварь и здесь же прочитать знакомые английские надписи, из которых иные относились к 1610 году. Я не нашел в себе сил заглянуть в этот дом — тот самый дом, в котором ударами кинжала моего далекого предка Уолтера де ла Поэра был положен конец дьявольским делам.

Я все же решился войти в одно приземистое англосаксонское строение; ведущая в него дубовая дверь свалилась с петель и я обнаружил внутри ужасный ряд из десяти каменных каморок со ржавыми решетками. В трех из них еще сохранились останки узников, скелеты которых свидетельствовали о том, что это были нормально развитые люди. На кости указательного пальца одного из мертвецов я увидел перстень с печаткой, несущей на себе изображение нашего фамильного герба. Под римской капеллой сэр Уильям нашел подвал с еще более древними камерами, но уже без обитателей. Под ними открылся потайной склеп, где хранились лари с костями, уложенными в строгом порядке; иные из них были снабжены ужасными надписями, вырезанными параллельно на латинском, греческом и фригийском языках. Тем временем доктор Траск вскрыл один из доисторических могильников и осветил фонарем черепа, которые по своему типу немногим отличались от черепа гориллы; на них были вырезаны не поддающиеся описанию идеограммы. Через все эти ужасы мой кот шествовал невозмутимо. Лишь однажды я увидел его взобравшимся с диким видом на самый верх груды из костей — и хотелось бы мне знать, что за тайны скрывались за его желтыми глазами.

Немного опомнившись после чудовищных открытий в этом замогильном пространстве, столь отвратительно предвиденных в моем повторяющемся сне, мы свернули к той — кажущейся беспредельной — мрачной глуби пещеры, куда со стороны утеса не мог проникнуть ни единый луч дневного света. Мы никогда не узнаем, какие неведомые адские миры разверзались далее — за тем небольшим расстоянием, которое мы успели пройти, так как нами было единогласно решено, что обнаружение новых тайн не послужит на пользу человечеству. Для нас самих вполне хватило того, что открылось в самом начале: наши фонари высветили проклятую безмерность преисподних, где пировали крысы и где неожиданно обнаружившаяся нехватка пищи заставила прожорливую зубастую армию сначала пожрать живые стада голодающих полулюдей, а затем кинуться прочь из приората и устроить ту историческую оргию опустошения, которую никогда не забудут местные крестьяне.

Боже мой! — эти мерзкие черные ямы с обглоданными костями и осколками черепов! Эти кошмарные ямы, на протяжении бесчисленных веков заполнявшиеся костями питекантропов, кельтов, римлян и англичан! Иные из них были полны, так что настоящую глубину их было невозможно определить. Дна других не достигали лучи наших прожекторов, оставляя простор воображению. Я подумал о том, что же случилось с крысами, которые в ходе блужданий по этому жуткому Тартару случайно свалились в одну из кажущихся бездонными ям?