Хрен с Горы

Кано с Длинным аккуратно, но твёрдо вклинились в ближайшую компанию, оттирая публику, недовольно ворчащую, но не рискующую связываться с отрядом вооружённых головорезов. Следом за ними к середине протиснулись и остальные члены нашей экскурсионной группы.

Сперва я ничего не понял, а когда до меня дошло происходящее, с трудом удержался, чтобы не заржать. Ибо упомянутое Ванимуем «гадание» оказалось не чем иным, как бегами, в которых в качестве беговых животных использовались… черепахи. Причём даже не знаю, что вызвало у меня больше веселья – то ли использование для этого существ, о медлительности которых в моей прошлой жизни складывали анекдоты, то ли нешуточные страсти, кипящие на «ипподроме». Приглядевшись, начинаю наблюдать некоторую систему в первоначально показавшихся хаотичными действиях владельцев беговых черепах и в реакции болельщиков. Хозяева рептилий направляли движение своих подопечных короткими палками, но подталкивание при этом не допускалось – основной причиной недовольных воплей и ожесточённых споров, каким-то чудом не переходящих, однако, во взаимные оскорбления, как раз и были мнимые или реальные толчки, способные придать соревнующимся рептилиям дополнительное ускорение. Имелась и судейская коллегия – тройка старающихся хранить спокойствие мужиков, которым зрители и предоставляли определять, имело ли место нарушение правил, либо же нет.

Выбравшись из толпы, направляюсь к следующему скоплению. Там проходят бега сухопутных крабов. Накал страстей не меньший, чем с черепахами. Членистоногие двигались шустрее медлительных пресмыкающихся и всё время норовили выбраться из неглубокой ямы, куда их спихивали палками владельцы и зрители. Как публика ухитрялась уследить за отдельным бегуном в этом хаосе и, по каким принципам присуждалась победа, я не понял.

Две другие компании наблюдали за паучьими боями и схватками всё тех же крабов. Пятая кучка же занималась швырянием каких-то костяных пластинок с вырезанными на них рисунками. Причём каждая серия бросков сопровождалась ожесточёнными спорами о магическом значении сложившейся в итоге совокупности картинок.

– И где же здесь гадания? – спросил я Ванимуя, когда мы отошли подальше от шумящих и галдящих любителей азартных развлечений. – С костями понятно. А остальное?

– Многие приходят сюда, чтобы загадать желание или спросить духов о будущем. Они говорят: если победит именно вот эта черепаха, краб или паук, то сбудется и то, о чём я прошу духов. Некоторые же приходят сюда, чтобы решить спор о чём-либо – тогда спорящие ставят на победу разных животных. Чьё побеждает, тот считается правым. Хотя хватает здесь бездельников, которые спорят и даже делают ставки просто так.

Да, Мар-Хон в моих глазах становится всё больше похожим на настоящий город со всеми присущими урбанистическому поселению пороками: сперва трущобы с соответствующим населением, теперь вот азартные игры, замаскированные под магические обряды.

Глядишь, здесь ещё и проститутки найдутся. О чём я не преминул спросить хонца. Правда, пришлось потратить минут пять на описание самого явления. Среди жителей Пеу было довольно либеральное отношение к сексу и внебрачным детям, но за без малого пять лет, проведённых среди папуасов, как-то не попадались женщины, живущие исключительно за счёт продажи своего тела, равно как не известны мне и слова, обозначающие представительниц древнейшей профессии. Так что никакая она у туземцев не древнейшая: гончары, строители хижин или лодок, резчики по дереву уже имелись, металлурги, благодаря мне, тоже. Даже профессиональные воины, служители религиозных культов и наследственные правители на нашем острове завелись. А путаны – нет.

Хотя нескольких дамочек, которые любили вытрясать подарки со своих половых партнёров, я припомнить могу. Алка в своё время не раз упоминала о какой-то Иколиу, которая мало того, что выбивала из своих постоянно меняющихся любовников новую посуду или украшения, так ещё и припрягала каждого из них к ремонту своей хижины или сельхозработам. Но это была так, любительщина. Меня же интересовали профессионалки.

– Есть такие, – поняв, чего хочет узнать новый таки, ответил Ванимуй. – Их на весь Мар-Хон десятка два. Когда приплывают чужаки из-за моря, они ублажают их и людей из дальних селений, которые приходят на начинающийся торг. За это заморские гости дают им бронзовые кольца или чаши, а местные – связки ракушек. Потом эти женщины меняют полученное от своих любовников на еду и нужные им предметы. Себе оставляют только часть колец. А остальное время они живут за счёт полученного и за счёт своих полей. Но и тогда любой, кто посетил Мар-Хон по своим делам, может прийти к ним и провести ночь в обмен на какую-нибудь вещь или запас коя на несколько дней.

– А тебе они зачем, Сонаваралинга? – поинтересовался Длинный. – Таниу и её дочери мало?

– Ага, мало, – отвечаю.