Христианский Восток и Россия. Политическое и культурное взаимодействие в середине XVII века

Во время прощальной аудиенции патриарх Макарий «держал наготове четыре челобитные царю: в одной просил уплатить за большое из желтой меди паникадило; в другой челобитной просил у него икон; в третьей – некоторое количество рыбьего зуба и хрустального камня – слюды, и в четвертой – некоторое количество белки»[265]. В документах приказа сохранилась одна челобитная, перечисляющая все просьбы антиохийского патриарха. От имени Макария Антиохийского посольский дьяк писал[266]: «Выменил я, богомолец твой, государев, тритцать икон штилистовых розных святых[267], чем благословлять мне, богомольцу твоему, как Бог меня принесет в свою область, православных христьян нарочитых людей; да яз, богомолец твой, государев, купил паникадилу большую в соборную церковь, а дал за него, государь, окупу сто дватцать рублев, да в той же, государь, соборную церковь и иных больших церквах окна, государь, летом живую открыты, а зимою заперты, потому что, государь, окончин делать не из чего; да мне же, богомольцу твоему, надобно четыре тысячи белок добрых на тцки, что даровать в Цареграде и иных городех приказных людей, да пуда с четыре рыбей кость добрых, такожде приказных людей даровать, на ножевое черенье и на сабельное тем же приказным; а белок, государь и рыбей кости в торгу нет»[268]. По указу царя просьбы антиохийского патриарха были удовлетворены[269].

В XVI в. канонический статус восточных митрополитов соответствовал положению главы русской церкви, и их принимали в Москве по самому высокому рангу, наравне с приезжавшими патриархами[270]. В середине XVII столетия мы застаем уже другой обычай, именно тот, по которому встречали и провожали бывшего константинопольского патриарха Афанасия.

4 мая 1653 г. Алексея Михайловича посетили мирликийский митрополит Иеремия, его архимандрит Венедикт, архидьякон Агафангел, племянник митрополита Юрий Иванов и толмач Федор Степанов. За митрополитом с царской конюшни послали оседланную лошадь[271]. У Посольского приказа он сошел с коня и ожидал приглашения к Алексею Михайловичу. Остальные члены делегации шли к приказу пешком. Прием проходил в столовой палате, в присутствии бояр, дворян, окольничих и стольников. На крыльце стояли дворяне, дети боярские и подьячие в «цветном платье». Стрельцы находились в приказе без пищалей. В данном случае этикет не предписывал царю особо парадной одежды[272]. Гостей представлял думный дьяк, он же объявил о том, что мирликийский митрополит привез царю часть животворящего креста Господня и образ Николая Чудотворца[273]. От имени государя реликвии приняли казенные дьяки.

В отличие от митрополитов, архимандриты следовали пешком к Посольскому приказу, оттуда – обычным путем через Красное крыльцо в столовую палату. На крыльце их приветствовали придворные. Царь был одет по-домашнему[274]. Именно так принимали 22 марта 1653 г. архимандрита афонского Павловского монастыря Иоасафа и архимандрита янинского Успенского монастыря Иеремию[275].

Размер милостыни, жалованной царем, далеко не всегда соизмерялся с ценностью реликвии (если слово «ценность» применимо в данном случае). Довольно часто из обедневших православных монастырей Востока русскому государю привозили резные деревянные кресты. Алексей Михайлович просил самих архимандритов подать ему святыню, брал ее в руки и, осенив себя крестным знаменем, передавал дьякам. Следует отметить, что четкая закономерность того, в каких случаях Алексей Михайлович сам принимал реликвии, в каких это делали придворные, не прослеживается. Царь брал святыни их рук патриархов, просил поднести себе резной деревянный крест архимандрита, а митрополит отдавал часть животворящего древа Господня не государю, а казенному дьяку.

Реликвии подносили царю не только во время приема во дворце, но и во время праздничных служб в храмах Кремля. При этом, вероятно, стремились быть представленными царю священники в сане ниже архимандритов. Попадая на аудиенцию в числе многих, они не могли лично общаться с царем. Видимо, в церкви такая возможность у них появлялась. Подробности данного обстоятельства источниками не уточняются и подобных примеров немного. В 1653 г. священнослужитель иерусалимского патриарха Паисия Гавриил поднес царю крест, обложенный серебром[276]. На Богоявление в 1658 г. священник македонского Преображенского монастыря Алексей во время заутрени вручил государю «крест аспидной, обложен серебром» с серебряной же цепочкой[277]. Следует отметить случаи, когда в документах сохранилась запись о приеме у государя, о привезенных реликвиях, но описание приема не сохранилось. Так было с посланцами Ватопедского монастыря и солунского монастыря Анастасии Узорешительницы, которые побывали в Москве в 1652 г.[278]