Христианский Восток и Россия. Политическое и культурное взаимодействие в середине XVII века

Сумма милостыни была различной. Она определялась, главным образом, саном приехавшего духовного лица и местом, которое его кафедра или обитель традиционно занимала в греческо-русских отношениях. Самое большое жалование получали от русского двора восточные патриархи, затем следовали митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты, далее – низшие духовные чины по убыванию, включая монастырских слуг и толмачей. Документы Посольского приказа самым тщательным образом фиксировали, кому, сколько, из какого ведомства и что именно жаловалось от имени государя. Г. Котошихин писал о жалованье, которое дается из царской казны грекам: «Греческим властем: патриархом, митрополитом, архиепископом, архимаритом и игуменом, и келарем, и простым чернецом, которые приезжают для милостыни, дается на церковное строение, которые церкви бывают розорены от неприятелского нахождения и от поганского наругания, или и вновь, церковное платье и пелены, и покровы, и сосуды серебряные; так же и им, властем, и старцом их, и служкам, платье»[300].

Во время посещения Москвы патриархи лично получали только деньгами по 2 тысячи рублей (им же в полтора или два раза больше жаловалось на нужды престола); митрополитам и архиепископам давали от 120 до 300 рублей, архимандритам – от 20 до 30, архидиаконам – 3—10 рублей и т. д. Для сравнения можно сказать, что годовое жалование (в денежном выражении) патриаршего портного составляло 6 рублей. После окончания приема во дворце приехавшим архиереям посылалось угощение «в стола место корм». В конце XVII в. вместо «корма» стали давать деньги, по 15 рублей человеку[301]. Тогда же наряду с милостыней мехами патриархам посылали «золотые червонные»[302].

Иностранцам царская милостыня не казалась очень значительной. Павел Алеппский писал: «Если рассчитывать только на милостыню, Богу известно, что иные не покрывают и своих трат». Даже высшие архиереи, по словам Павла, получали от царя и вельмож около 200–300 рублей, «может быть менее, но не больше»[303]. Эти сведения вполне соотносятся с официальными русскими документами. Адам Олеарий иначе оценивал русскую милостыню православным подданным турецкого султана. Он писал: «…греческие монахи от константинопольского и иерусалимского патриарха являются дважды, а то и трижды в год, доставляют позолоченные кости святых и всякие иные реликвии и писаные иконы, за что им дают увозить с собою, в виде подарков, большие количества денег, далеко превосходящие вышеозначенную сумму». Ссылаясь на А. Поссевино, Олеарий утверждал, что русские ежегодно посылали греческой церкви 500 дукатов[304]. В данном свидетельстве для нас важно отметить, что и на Западе царское жалование за реликвии, привезенные к московскому двору, рассматривалось как дар.

В июне 1658 г. в Путивль прибыла делегация из Никольского монастыря молдавского г. Галаца. Архимандрит Герасим и его спутники шли с царской грамотой за золотой печатью, которую получил для обители во время своего визита в Москву Афанасий Пателар, живший в их монастыре[305]. За привезенные реликвии на приезде старцам дали обычное жалование: «архимандриту – камку адамашку, 40 соболей 20 рублев, денег 12 рублев; келарю да черному попу – по 40 куниц меншой цены, денег по 7 рублев человеку; служке – сукно доброе, денег 2 рубли». Отдельно давалось жалование в монастырь. Герасим получил 100 рублей. Кроме того, архимандрит подал челобитную с просьбой дать подвод «уехать в монастырь; а у меня, богомольца твоего твое государево жалованье – соболи в монастырь дары, да две короби с ыконами. И мне надобе семь подвод, а на малых подводех мне не поднятца»[306].