Христианство и мировое бабство

православные патриоты. Дело в том, что тотальное объединение всех в одно ровное

изоморфное целое приведёт не просто к потере, так сказать, "стереоскопического

зрения", возможности взглянуть на себя со стороны. И не к болезненным

уклонениям, но к подлинной катастрофе - к новой попытке построения Вавилонской

башни. Причём, чем массивнее империя, тем более "вавилонскими" задачами она

задаётся, и тем меньше у неё оказывается ограничивающих, то есть удерживающих

факторов, и тем быстрее она рассыпается.

 Нетрудно видеть, что Вавилонская башня, описываемая в Библии (Быт. 11, 4)

была не более реальной, чем 24-х часовая длительность первых дней творения. Этот

образ башни имел, скорее, идеологический характер. Речь шла о построении

цивилизации определённого типа. И мы можем теперь её реконструировать. Это было

общество, в котором женские ценности полностью возобладали над мужскими. Где

начала во всех смыслах доминировать женщина. Общество, полностью превратившееся

не просто в бабу, но в неуправляемую стерву. Общество, восставшее против мужчины

во всех его проявлениях - как правителя, как мужа, как свободной творческой

личности, как Бога, наконец. Восстание против мужчины приводит и к восстанию

против Бога.

 

 Замечу, что Бог, смешивая языки строителей первого её варианта, в

действительности произвёл благотворную для всех нас дифференциацию народов.

Каждый из них стал преследовать какие-то свои цели, возникли непримиримые

противоречия. . . Тем самым Библия показывает нам модель позитивного

общемирового устройства. Многополярный мир, так сказать.

 

 Полное растворение одного типа цивилизации в другом, даже более высоком и

более прогрессивном, всегда губительно. Точно так же как и полное подчинение

одного из супругов другому. Кстати, одна симпатичная такая "бабёнка", украшенная

"золотом, драгоценными камнями и жемчугом", в Апокалипсисе именуется почему-то

"Вавилон великий". Нельзя чтобы случайно! Так вот, этот "город-баба" должен

неминуемо пасть из-за своей любви к разврату и роскоши (Откровение Иоанна, главы

17-18). "Город-баба" потребительской цивилизации. Цивилизации

_м_и_р_о_в_о_г_о__б_а_б_с_т_в_а_.

 В Апокалипсисе написано: ". . . Суд над великою блудницею, сидящею на водах

многих; С нею блудодействовали цари земные, и вином её блудодеяния упивались

живущие на земле. . . И я увидел жену, сидящую на звере багряном. . . И на челе

её написано имя, тайна: Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. . ."

(Откр. 17, 1-5). Нетрудно заметить, что речь идёт о не о половой распущенности

как таковой, но о цивилизации, густо замешанной на потребительских ценностях.

Так Вавилон и _м_и_р_о_в_о_е__б_а_б_с_т_в_о_ предопределяют друг друга, они

сливаются воедино в конце времён. . . Стремление к "миру и безопасности", к

обеспеченности и внешней праведности всегда заканчивается крахом. И это касается

не только всеобщего конца человечества, описанного в Откровении Иоанна

Богослова, но и крахов поменьше. Это универсальная модель падения любых

цивилизаций - и прошлых, и будущих, и настоящих.

 Мне вот тут подсказывают с мест, что деление всех на "своих" и "чужих" - это

уже есть начало "вавилонского строительства". Ясно, что следующим шагом будет -

"для достижения благой цели все средства хороши". . . Являются таким началом и

выяснения, у кого есть благодать, а у кого её нет, а также и то, чья вера более

спасительна.

 

 Итак, с самого начала христианство переключилось на самые что ни на есть

разделяющие вещи - спасение и наличие благодати. Мол, мир лежит во грехе, и без

благодати не будет спасения от царящей повсюду пагубы.

 По-настоящему, христианская часть человечества в целом так и не стала "в

натуре" христианской, однако продолжает свято в это веровать. Христианство

используется народами, скорее, в знаковом смысле - дабы отличить себя от "чужих"

- иудеев, буддистов, мусульман. . .

 Между тем, даже произносить словосочетание "наша вера" - не только глупо, но

как-то даже и аморально. Это то же самое, что говорить "наши облака", "наши

снежинки", "наше небо". Вера - если она истинна - не может принадлежать кому-то

конкретно. Она неизбежно будет всеобщей. И заявляя: "наша православная русская

вера" мы тем самым сознаёмся, что в действительности имеем христианство,

адаптированное русскими и для русских. То есть христианство, в чём-то урезанное,

кастрированное и несколько изменённое. И, в конечном счёте, не истинное. Не

подходящее для всех, но зато настолько удобное для нас, что нам кажется прямо

противоположное: что именно наша "вариация" христианства - самая правильная.

Занятно, что это чувство охватывает решительно все христианские народы. . .

 

 Ещё раз для тех, кто "не в танке": вера (истинная) может и должна быть

явлением всеобщего, космического порядка, и признаком этой универсальности и

всеобщности окажется то, что данный народ будет как бы "напрягаться", чтобы не

только её принять, но даже по ней и жить. Религия, идеально "сидящая по фигуре"

данного народа уже самим этим фактом доказывает свою, мягко выражаясь,

адаптированность к (просто)народным традициям. Настоящая вера - это трудно