Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III

– Кажется, я начинаю понимать, о чем речь… Ты считаешь, что тебя никому не дано понять, а потому никому не можешь открыть свою душу, а значит не можешь ни с кем дружить. Но ведь ты этого хочешь?

– Хочу…

– Чем не мечта?

– Пожалуй…

– И вот сейчас ты стоишь на пороге осуществления этой мечты. Осталось сделать только шаг и спросить себя: насколько тебе доступен внутренний мир сына кузнеца, который сейчас сидит перед тобой? Ты думаешь, что ты абсолютно уникален, а я лишь один из миллионов одноклеточных?

– Я никогда так не думал, Северин.

– А ты вообще много обо мне думал? Ты думал обо мне столько же, сколько я о тебе?

– Прости.

– При чем тут «прости». Речь не про обиды. Каждый человек нуждается в понимании, и ты в этом смысле ни сколько не уникален, просто у тебя больше зажимов, перегородок. Но тот, кого поймёшь ты, обязательно поймёт тебя. Ты можешь всю жизнь чувствовать себя вселенской загадкой, а можешь просто постараться разгадать другого человека. Тебе не легче понять меня, чем мне тебя. Я твоей жизнью не жил, но и ты к моей не прикасался. Ты интересен мне не потому что ты принц, а потому что это ты. А тебе интересен хоть один человек?

– Теперь уже интересен, – улыбнулся Эрлеберт.

– Тогда послушай. Мне кажется, я знаю, что надо сделать, чтобы чувство несвободы перестало тебя угнетать. Надо полюбить свой долг.

– Долг любить невозможно. Это противоположность любви. Долг – это обязанность, а любовь может быть только добровольной.

– Вот и полюби свой долг добровольно, а не потому что обязан. Любить свой долг тебя никто не вынуждает, в этом ты совершенно свободен. Если любишь империю, то и долг перед ней будет окрашен искренним чувством свободного человека.

– Я люблю нашу империю. Это великое произведение человеческого духа, хотя ещё и не вполне законченное.

– А если любишь, значит свободен.

– Тут есть о чем подумать. Есть, что обсудить. Нам надо будет обязательно продолжить этот разговор. Только знаешь, мне уже стало легче. Кажется, впервые в жизни я чувствую, что на меня ничто не давит. Ты позволишь мне стать твоим другом, Северин?

Северин протянул Эрлеберту руку и улыбнулся ну совсем, как принц.

Часть вторая. Малые миры.

Глава I. Детство Иоланды.

Иоланда несколько лет не была в столице. Собственно, Бибрик уже давно не был столицей, оставшись просто самым крупным городом империи. Здесь по-прежнему размещались некоторые органы власти, хотя далеко не все и даже не самые главные. А императорский трон стоял там, где никакого города не было – в монастыре храмовников, рядом с апостольской горой и монаршей резиденцией. Первое время опытные люди пророчили, что здесь вырастет новая столица, сюда переедут знаменитейшие и богатейшие люди империи, здесь будут обитать бесчисленные имперские чиновники. Но этого не произошло, император запретил строить новые дома в радиусе 20 километров от апостольской горы, а имперская бюрократия так и не появилась на свет. Личная его императорского величества канцелярия состояла из трех человек, и ничто не предвещало её увеличения. Правительство, возглавляемое канцлером Перегрином, размещалось в соседнем с храмовниками монастыре, но ни в одном министерстве больше пяти человек не работало, и всё правительство едва перевалило за полсотни сотрудников.

После войны монахов стало гораздо меньше, столько монастырей им уже не требовалось, так что монастырь был полностью отдан правительству, и чиновники переезжали туда с семьями. Жены чиновников одна за другой сочли необходимым представиться императрице, но ни с одной из них у неё не сложилось близких отношений. Правительственный монастырь жил своей жизнью, во всех пяти храмах монастыря по-прежнему совершалось богослужение, балов здесь не устаивали из уважения к святому месту, чиновницы скучали, но терпели, потому что ничего другого им не оставалось. Ещё здесь появилось одно дивное диво, какого раньше свет не видывал: министры-монахи. Они ходили по монастырю в сутанах с надвинутыми на глаза капюшонами. Чиновников, принявших монашеский постриг, было немного, и никто их к этому не подталкивал, но вообще-то мысль о том, что власть и семья плохо совместимы, считалась правильной.

В монастыре редко находилось больше половины членов правительства, остальные пребывали в непрерывных разъездах по стране, поэтому лошадей здесь жило больше, чем людей. Чиновники не всегда и не везде могли побывать лично, так что здесь размещалась ещё курьерская служба, конные курьеры непрерывно сновали туда-сюда во все концы империи. Впрочем, и курьеров было не больше полусотни, а население империи, согласно данным последней переписи, уверенно перевалило за сто миллионов человек.