Христос был женщиной

В мокрой тапке – босиком боязно – шлепает к выключателям. Везде зажигает свет и начинает осмотр. Расколотый кусок мыла валяется на полу ванной. Крыса бежала, хвостиком вильнула, мыло разбилось… Губка для мытья посуды с ямками от острых маленьких зубов сброшена в кухонную раковину. С голодухи и жирная губка – еда…

Вся следующая неделя проходит в неравной борьбе. Криста по нескольку раз в день замечает следы крысиной наглости, слышит шебуршание.

Еще приходится настраивать голос, очищать его от тревоги, чтобы звонить домой, маме. Опережая ее звонок. Не то попадет под горячую руку, выложишь ей все как на духу, а потом ее же придется каждый день успокаивать. И не только по телефону. А уехать с поля боя…

Женщина с кошелкой, не требуя никакой оплаты, приезжает еще раз, в синие бумажные фунтики насыпает усовершенствованную отраву и раскладывает по углам. Результат – тот же.

Криста подключает ЖЭК, консультируется с профессиональными борцами городского масштаба, звонит в МЧС. Оттуда могут прислать стрелка с пневматическим оружием. Но выйдет ли мой Крыс ему навстречу? После покушения ни разу не показал свою морду.

«Гюльчатай, открой личико!»

Крыс уже начинает выживать Кристу из дома. Старается выжить, и у него получается.

Утром юридическая хозяйка бежит в душ и вон из квартиры. Даже завтракает теперь где-нибудь в городе. Берется за любую работу, только бы не оставаться… именно, что не одной, а с незваным подселенцем.

Может, объединиться с соседями?.. Но оказывается, у них крыс нет. Их хата с краю. Так что социальный инстинкт не работает…

В процессе разведывательных действий Криста узнает, что на соседней стройке работают молдаване. Супружеская пара соглашается прийти на возмездную помощь. Каждые три месяца отрываются от малых детей и приезжают в Москву, чтобы хоть что-то заработать. Четверых кормят: двух мальчиков, пяти и трех лет, годовалую девочку и старую бабку.

Полазав по углам, скромные и старательные работяги находят дыру за чугунной ванной. Жена бежит за цементом, а муж просит бутылку. Нет, не пить. Подойдет любая стекляшка. Разбивает пустую банку из-под майонеза и утыкает дыру острыми кусками стекла. Чтобы наверняка. Чтобы грызуны напарывались и истекали кровью.

Еще несколько дней Криста по инерции живет в страхе.

Что, если нечистая сила проделает новые ходы в ее жилище?

А вдруг ее Крыс остался в доме и теперь хочет, но не может выбраться?

Загнанный зверь…

Но по ночам – тихо. Мыло, губки никуда не падают…

Криста задвигает листы с нетронутым слоем муки под ванну, под угловой диван на кухне, потом перестает проверять, есть ли на них следы, а потом аккуратно, чтобы не просыпать, складывает и выбрасывает их в мусорное ведро…

На ночь забывает водворить тазик с водой в дверной проем спальни…

В продолжение пути Василиса

Вроде бы радуйся, Василиса: добилась, чего хотела. Правильно поставила задачу, организация выставки – грамотное решение… Семейные ценности в целости.

Они же, их отношения, восстановились, но не замерли в удобной для Василисы позе.

Успех изменил Герку.

На вернисаж уезжал домашний муж, благодарный жене за все ее хлопоты, почти в рот смотрел.

Я же еще и приукрасила героя дня, галстук купила под цвет его голубых глаз. Послушно надел, хотя, как многие недалекие мужчины, терпеть не может визуализированных ошейников, до последнего сопротивляется. А хватку виртуальных цепей не замечает.

В полупустой галерее прямо испугался. Побледнел, синева глаз подвыцвела. И так не взрослый, а тут прямо как мальчик. «Вдруг никто не придет?» – схватил за локоть и не отпускает. Больно. Нужно его успокаивать, а сама тоже похолодела – цепная реакция. Страх очень даже заразен.

Провал?

Обозлится именно на меня.

На минуту из головы вылетело, что богема никогда вовремя не является. Неприличным считается. И элементарное правило у нас действует: чем позже предъявил себя, тем выше твой рейтинг.

В общем, держался за мою юбку, то есть за брюки, но, когда набежал народ и журналисты, мною же затащенные… Пришло почти три четверти из извещенных. Неплохой процент. Проигнорировавших надо будет запомнить…

А Герка согрелся, глаза снова посинели. Спина выпрямилась, и он так несуетливо держится в центре внимания. Высокий, узкобедрый, плечевой пояс что надо, шикарную стрижку сделала ему моя Стелла.

Мой.

Горжусь.

Но он… Охапку веников в целлофане из рук не выпускает, с ними стоит под зрачками теле– и фотокамер, не с женой. Мне даже цветочка не отдарил. А я нарочно далеко не отхожу. Когда очередной букет ему суют, думаю: ему же не удержать столько цветов, вот сейчас догадается и передаст мне хоть эти три крепеньких тюльпанчика. С гласным, четко проартикулированным «спасибо». Чтоб все поняли, кто тут главный, кто вдохновитель и организатор.

Нет…

Василиса решила потерпеть до банкета. Заранее села в торец стола, рядом – единственное место, ясно же, для виновника торжества. Он замешкался, вслушиваясь в ритуальные похвалы, потом не стал далеко пробираться, а скромно устроился с краю, рядом с Кристой.

О чем они там ворковали?