Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

У него, у Юрася Братчика, чудес было больше. И главное чудо — мертвые встали, когда пришёл он.

И потому заблудшим этим, чернокнижникам, довелось бы решать и изрекать вопрос о втором пришествии сына Божьего на землю, а это труднее, чем сколько там дураков в святые записать.

Безмолвствуют они. Безмолвствуют и книгочеи. Кто знает — тот сказать не может иль не хочет. Кто может сказать тот не знает.

А мы можем. Мы знаем. Мы ходили с ним. И ста­рики мы уж. Нечего нам, как коту возле горячего сала, ходить. И сало нам не надобно, и лозина не страшна. Да и прежде мы писали. Только то рукописание исчезло, по­воровали его.

И мы бы с адвокатом дьявола согласны были. Не было чудес. И были чудеса. И не был он Бог, а был человек. Но для нас, человеков, даже для знавших его, был он — Бог.

И замыслили мы оставить правду. Может, она дойдет, когда начнут канонизировать не в святых, а в Людей. Так пу­скай и будет правда.

Аминь!

Глава I

ПАДЕНИЕ ОГНЕВОГО ЗМИЯ

Разверзлось пополам небо, и в огне явился Он. И был Он на вид человек, и весь в огне, и такой непохожий на нас, что мы в ужасе убежали.

«Легенда Коричных островов»

Будут большие землетрясения по ме­стам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба.

Евангелие от Луки, 21:11

«...Год тот был страшный год. И дураку было ясно, что обещает он сатанинские великие беды. По всей земле белорусской творилось такое, чего ни прежде, ни потом не видели даже сведущие люди.

С самого начала года и каждый вечер заряницы были красными, как кровь, а ветра на следующий день не было. И высокие облака ночью светились серебром, и столбы огневые зимой играли в небе, словно это в са­моедских проклятых землях, а не у нас. Кто ходил с то­варами в Любку, Бремен или Ригу, а оттуда морем на Стыкольню, Христианию, английские земли и на юг от них, как и заведено было, говорили: всадник на «матери моря» скачет как безумный и копьём своим показывает овамо и семо, туда и сюда, на запад и на юг и на восток, лишь бы только не на Звёздный Кол, как и положено.

Разбилось в тот год кораблей — Боже ты мой! Как никогда до тех пор.

И от ужаса, а может, и по воле Бога, который всё это наслал, люди в тот год недомогали. Даже не выпив, вставали поутру с головой, как кадка, с руками, словно бескостными. И потели ночью, и в груди их теснило и ре­вело, а у некоторых волосы лезли. И на удивление мало в тот год родилось детей, может, потому, что был голод и поветрие, а может, по воле Божьей, дабы не страдали невинные.

Не только людям, но и зверям, и гадам, и чудищам подводным доводилось в тот год тяжело. Как раз тогда подохли в Сенненских Озёрах цмоки, о которых писал Амброзий Кутеянский; которых цмоков он когда-то за­клял и загнал в озеро, дабы не пугали людей. Вольнодум­цы и еретики говорили, что всё это байки, ибо никто тех цмоков, кроме пьянчуг ночных, не видал. Что ж, и пьян­чугам надо верить. Какой это трезвый богобоязненный человек полезет ночью на лесное озеро с худой славой?!

И ещё говорили вольнодумцы, что если бы цмоки были — они бы народ хватали, лапали. И это ересь! Во-первых, преподобный Амброзий тех цмоков заклял, а во-вторых, забыли они, что никогда в те времена не отдавало Лепельское озеро трупов.

А в тот год и вольнодумцы ахнули. Правду гово­рил преподобный. За одну ночь на отмелях тех ящеров, тех цмоков нашли сорок, да половина того качалась на волнах, как плавающие острова. Да на другое утро на­шли ещё немногим меньше половины того, что подохло в первую ночь.

А ещё через ночь всплыл самый большой. Один.

Смолянский лекарь из местного замка милостивой нашей королевы Боны, прослышав, поскакал на то озе­ро, чтобы того дикого и страхообразного зверя увидеть. Мало ему было, архиневерному схизматику, что госпожа едва его спасла от костра, ибо он трупы выкапывал и по­трошил их так, что и Пётр-апостол их потом не узнал бы. И, возможно, много людей таким образом в рай не по­пало. Мало, видимо, если всё же поехал и, несмотря на ужасный смрад, зверей-цмоков тех осмотрел да записал, утешая пустое и праздное своё любопытство.