Христос Воскрес

Егорка окончил школу, и собирался поступать в духовную семинарию. В храме его теперь звали никак иначе как Георгий.

К своим семидесяти пяти годам отец Феодосий совсем сдал. Последняя простуда окончательно подорвала здоровье священника, он почти не служил, только по праздникам и воскресным дням. Принимал ежедневно в своей келье всех приходящих в основном сидя. Перед Светлой Пасхой батюшка засиял неземным светом. Многие думали, что это от Пасхальной радости. Да еще Георгий приехал, которого на Вербное воскресенье рукоположили в священный сан дьякона. После Пасхальной Литургии батюшка пошел отдохнуть, а второй священник остался возглавлять праздничный стол. Неожиданного в келье отца настоятеля засиял яркий свет, проходившие мимо окон прихожане бросились на помощь, но все было тихо. Плавно теплилась лампада перед образами, на кровати лежал с ангельским лицом отец Феодосий.

К Фоминой неделе справа от алтаря храма возвышался холмик и дубовый крест, на котором имелась надпись: «Здесь покоится первый настоятель Успенского храма игумен Феодосий. Мир праху твоему дорогой батюшка».

2019 год

«Крещение»

Отец Василий рано проснулся. За сегодняшний день предстояло отслужить Царские часы, Литургию и совершить великое освящение воды, и кроме того «сходить на Иордан». Запищал будильник на телефоне. С трудом отрыв глаза батюшка стал сползать с кровати, чтобы не раздавить, кого ни будь из детей. Перекрестившись на образа, почти наощупь, он поплелся умываться и одеваться на службу. Дети и матушка еще спали, поморочив голову ночью родителям, дети вымотали себя и маму. Пытаясь не шуметь, отец Василий оделся и, шурша зимней курткой, прошмыгнул на лестничную площадку подъезда, одновременно закрывая за собой дверь с ловкостью английского шпиона. Было еще темно. Темноту раннего утра разрезал снег, уносимый северо-западным ветром. Давно не стриженые волосы священника от такого превратились в хаос. Очистив от нападавшего за ночь свой автомобиль снега, батюшка сел за руль. Сиденье машины было еще холодным, еще не согревшийся воздух морозил священнический нос и щеки. Немного прогрев еще машину отец Василий тронул на службу. Снег приятно хрустел под колесами. Занесенные дома и деревья напоминали сказку из детства.

Такой красоты природы и буйства красок, редко где увидишь на юге России, там другое, там тепло. А здесь суровый климат Предуралья, ярко желто-красная осень и снежная и холодная зима. Выглядываешь зимой в окошко, а там пейзаж из старой сказки «Морозко».

Возле храма было еще темно и безлюдно. В алтаре начал облачаться отец Диомид, второй священник храма, который был почти вполовину старше молодого отца Василия. Подъехали певчие и чтец. Открыв Царские врата, второй священник вышел на чтение Царских часов на середину храма.

«Благословен Бог наш…»

«Аминь» – подхватил чтец и начал монотонно читать первый час. Взяв кадило у пономаря Петра Михайловича, отец Диомид пошел совершать каждение всего храма. Лихо размахивая кадилом, священник чуть-чуть не задевал лбы еще непроснувшихся прихожан. Тем временем отец настоятель облачился и совершал по обыкновению проскомидию. Записок пока было немного, но к концу девятого часа стал стекаться народ. Прибавилась работа для отца Василия, стопка на подоконнике алтаря увеличивалась. От монотонной работы кисти правой руки от вынимания частиц, сводило пальцы и запястье. С возгласом на вечерню настоятель с трудом переставлял ноги от усталости, болела спина. Отец Диомид от чтения евангелия на часах и излишней влажности на каждом возгласе закашливался.

После заамвонной молитвы духовенство вышло из алтаря для совершения великого водоосвящения.

«Буди имя Господне…» – донеслось с клироса.

«Стоп. Глас на водах… Пойте тропарь» – крикнул настоятель.

«Во Иордане, крещаюся Господи…»

«Глас на водах..» – крикнул опять отец Василий.

Подождав еще немного, настоятель запел водосвятные тропари сам. Прочитал паремии и апостол, только к евангелию хор «ожил».

«Велий еси Господи, и чудна дела Твоя…» – возгласил отец Василий. Храм оживился, где-то в глубине храма и из его пределом послышался хруст пластиковых бутылок. Священники разделили бочки с водой между собою и разошлись по сторонам, настоятель освящал купель в центре храма и кубовую бочку, клирик остальные. Освятив купель, настоятель залез на стремянку, что бы освятить воду в бочке. Внизу у бочки теснился народ, что бы умыться святой водой, капающей с креста.

«Во Иордане крещающуся тебе Господи, Троическое явися поклонение: родителев бо глас свидетельствоваше тебе, возлюбленнаго тя Сына именуя: и Дух в виде голубине извествоваше словесе утверждение. Явлейся Христе Боже, и мир просвещей, слава тебе» – пропел отец Василий. Хор вторил священнику. Спустившись со стремянки и протиснувшись через народ, настоятель схватил кропило и большую кандию, которую набрал из купели Петр Михайлович, и принялся поливать «Великой агиасмой» верующих. Храм «взрывался» от вздохов и воздыханий прихожан. Холодная святая вода пробуждала человека и его мусли не хуже утреннего кофе.