Хризантема с шипами

– Так ведь знамо где, в Дубовом особняке.

– Что ты несешь? Дубовый особняк сгорел!

– Так а я про что? Вот кабы он не сгорел, так и хозяйку не пришлось бы тревожить.

– Стоп. Ты можешь нормально ответить? – вскипел Редклиф и, выделяя каждый слог, спросил: – Где моя жена?

– Да вы не волнуйтесь, хозяин, с хозяйкой все в порядке, – попытался успокоить его дримлер. – Я ж вам объясняю, что она заменила Наго в круге Энсона. В нем ведь необходимы двенадцать участников, а дух Дубового особняка погиб. Вот хозяйка и встала вместо него.

– Вместо него? – Редклиф почувствовал, что ему не хватает воздуха. – Ты понимаешь, что наделал? Для заклинания Круга нужна родственная магия! Моя магия! Откуда она могла взяться у Александры?

– Хм, ну, это уж вам лучше знать, хозяин.

– Развоплощу. Уничтожу. Камня на камне не оставлю! – вспылил Редклиф, чувствуя, как перед глазами всплывает красная пелена.

Если Александра встала в круг… Сердце взорвалось болью. Она не должна была, не могла! Не могла пожертвовать собой, чтобы спасти его! Это безумие!

Он с силой сжал кулак и ударил по стене, разбивая костяшки в кровь. В висках стучало, и он захлебывался от лавины боли, нахлынувшей от одной только мысли, что Алекс… Нет, она не могла! Не могла оставить его и уйти. Ведь у них все только стало налаживаться. Ведь он только недавно осознал, как много она для него значит.

Редклиф стиснул зубы, сдерживая крик. «Что же ты наделала, моя упрямая Хризантема?» – взрывалось внутри, и он умирал от боли, давился ею, а душа корчилась в муках, и он хотел повернуть время вспять, остановить, не дать совершиться непоправимому.

«Если в Круг Энсона встанет непосвященный и не отмеченный силой Черных лордов, он сгорит без следа» – всплыли в голове строки из «Магического кодекса» – книги правил, составленной первым Бенси. И это «без следа» вгрызалось в мозг своей неотвратимостью, выворачивало внутренности так, что Редклифу хотелось выть раненым зверем.

Но он, не говоря ни слова, развернулся и пошел прочь. Из кабинета, из замка, мимо расступающихся перед ним стражников. Мелькали лица. Кажется, кто-то пытался его остановить. Смазанное движение – и вот уже никто не мешает.

– Седлай, – входя в конюшню, коротко приказал конюху.

– Ваше сиятельство, так ведь не отдохнули с дороги, – попытался возразить старик Уилл.

– Седлай, – повторил Редклиф, и конюх беспрекословно вывел из стойла еще не остывшего от недавней скачки Верного.

– Я с вами, милорд, – негромко сказал не отходящий от него ни на шаг Саймон и вскочил на свою Звездочку, но Редклиф даже не обернулся.

Он взлетел в седло, сжал бока Верного и понесся к воротам.

– Ваше сиятельство, что-то случилось? – послышался откуда-то сбоку, со стороны караулки, голос Бренсона, следом что-то спросил Блэк, но Редклиф даже не повернулся. Он только сильнее пришпорил коня и вылетел на дорогу.

Мимо промелькнули широкие улицы Уинтшира, под копытами загремел камнями северный тракт, а Редклиф несся вперед, не замечая ничего и никого вокруг.

Быстрее. Еще быстрее. Верный дышал с надрывом, но не сбавлял ход, стрелой проносясь мимо полей и холмов, оставляя в стороне города и деревни, пока вдали не показался указатель на Солтбери.

На полном ходу Редклиф свернул к сгрудившимся между пригорками домам, миновал их и устремился дальше, к черному пепелищу, оставшемуся на месте Дубового особняка. Когда-то этот дом принадлежал жене деда, и тот спалил его после вероломного бегства жены. Потом, правда, пожалел, но было уже поздно.

– Милорд, там не проехать, лучше через подлесок, – крикнул Саймон.

Ближайший слуга и соратник по-прежнему держался рядом. Как и всегда, слишком хорошо чувствовал, что у него на душе, и ненавязчиво пытался помочь.

Редклиф чуть сжал бока Верного, одним махом перескочил наполненный водой ров. Впереди показались обломки каменных плит и печная труба, зловещим перстом вспарывающая низкое небо. Молодая поросль, разросшаяся на месте выгоревших дубов, закрывала обзор, но Редклифу показалось, что он видит женский силуэт. Сердце загрохотало в груди оборвавшимся колоколом, по спине побежал пот. Редклиф с силой сжал поводья, до боли вглядываясь в просвет между деревьями. Но дорога, сделав поворот, скрыла от него стоящую у груды камней женщину, и он отчаянно рванул вперед. Ему нужно было увидеть. Понять. Убедиться!

Он спрыгнул на землю, кинулся к полуразрушенным ступеням, взлетел по ним и замер, словно наткнувшись на невидимую стену.

– Ну же, давай, – не видя его, говорила Александра. Ее голос звучал ласково, как будто она уговаривала напуганного ребенка, а маленькая ладонь поглаживала камни так нежно, словно касалась чего-то невесомого и хрупкого. – Не бойся. Я тебе помогу, – шептала жена, и Редклиф, как бы ему ни хотелось сделать последний шаг и сгрести Алекс в охапку, заставил себя остаться на месте. Только смотрел, не отрываясь, на Сэнди, слушал ее разговор с духом, и чувствовал, как разжимаются липкие лапы страха, как исчезает противная дрожь, как отпускает напряжение, и как радостно забилось сердце. Жива! Каким-то невероятным чудом Алекс осталась жива!