Читаем Хрома. Книга о цвете полностью

Я столкнулся с алхимией, когда читал работы Юнга по алхимии в 1970-х. Я не знаю, что меня зацепило. Возможно, пленительные иллюстрации металлов, королей и королев, драконов и змей, я покупал и читал оригинальные тексты: «Иероглифическую монаду» и «Разговор с ангелами» Ди (я использовал это название для фильма с сонетами Шекспира); «О причине, принципе и едином» Джордано Бруно и «Оккультную философию» Корнелия Агриппы, копию которой я нашел на барахолке за пять фунтов, первое английское издание 1651 года, в котором не хватало всего нескольких страниц. Я восстановил отсутствующие страницы и привел книгу в нормальное состояние. Ее хочет получить Британская библиотека – мой экземпляр в лучшем состоянии, чем тот, что находится у них.

Работа Юнга вдохновила меня на стихи, которые я написал для Джона Ди в «Юбилее», в особенности для финальной речи. Цветочная подпись:

Я подписался розмарином, истинным противоядием от ваших врагов.

Просперо привез на остров книги. Поймандр и Орфические гимны, Плотин о душе – «Книга жизни» (Фичино). «Заключения» (Пико делла Мирандола), Парацельс, Роджер Бэкон. «Тайна Тайн», бестселлер Средневековья. «Оккультная философия» Агриппы и «Иероглифическая Монада» Ди. «Тени идей» (1592) Джордано Бруно, которого сожгли на костре в 1600-м на площади Цветов в Риме. Последний из великих, павший жертвой Инквизиции.

Тогда верили, что у веществ есть душа, которая их оживляет, потребовалась наука, чтобы это опровергнуть. Свинец, например, считался угрюмым и меланхоличным. Ртуть, быстрое серебро, зеркало самой жизни. Женщина – серебро и Луна; Солнце – мужественное и золотое. Золото было конечной целью этой гонки, подогреваемой жаждой знаний, а не наживы. В этой вселенной все имело свое место, хотя и не всегда в согласованном порядке. Поиски философского и вечного золота были путешествием разума по поверхности зеркала спасителя.

Эксперименты бурлили в Ванне Марии – котле, названном так в честь Марии Пророчицы. В пеликанах, стеклянных ретортах с длинными трубками, алхимики преследовали свою цель, не подозревая об атомной структуре.


ЧЕРНЫЙ

Основное вещество – это первичная материя, хаос, подобный темным водам в глубине. Меланозис и нигредо.

БЕЛЫЙ

Очистительное прокаливание альбедо.

ЖЕЛТЫЙ

Следующая стадия, ксантоз.

ПУРПУРНЫЙ

Иозис, цвет королей.


Следуя за своей целью, вы пересекаете это Красное море.

Павлиний хвост Cauda pavonis был переливающейся радугой, появлявшейся в расплавленном металле.

Я есмь белое в черном, и красное в белом, и желтое в красном[53].

Ртуть была повелителем всех металлов, она была и серебряной, и красной, и зеркалом, и путем к Conjunctio (слиянию). Ее рассматривали как изначальную воду, проводник и психопомп. Поскольку все металлы имели душу, она могла служить проводником на пути к решению задачи.

Мир алхимии произошел от арабской al-kimiya, которая в свою очередь произошла от египетского khem, названия нижней дельты Нила. Ее история тянется от египетских мудрецов, адептов магии, пути умирания, жизни, смерти и возрождения. Это был мир стихий, подверженный влиянию звезд и планет, где даже время измерялось в деканах.

Цвета – от света, черные, землистые, свинцовые и темные имеют отношение к Сатурну. Меркурию принадлежат цвета сапфира, воздуха или воздушные, и всегда зеленоватые или зеленые. Цвета пурпурные, темные, смеси золота и серебра принадлежат Юпитеру. Цвета красные, пламенеющие, цвета крови и железа – Марсу; все цвета прекрасные, разные, светло-зеленые, красные, несколько желтоватые, золотой шафран и яркие цвета Солнца принадлежат Венере. Также и стихии имеют свои цвета. Они похожи на небесные тела по цвету, особенно живые.

(Корнелий Агриппа. Указ. соч.)

Буренка [54]

Бедный скромный коричневый.

Растоптанный красным.

Летящий в руки желтого.

Он сбивает с толку теоретиков. Бросается в глаза его отсутствие в книгах о цвете. Что роднит коричневый с желтым? Является ли коричневый, как говорят некоторые, результатом смешения цветов в наших глазах? Для коричневого не существует монохроматической длины волны. Коричневый – это разновидность темного желтого. Оранжевый и коричневый, хотя и отличаются по интенсивности, имеют одну и ту же длину волны. Коричневый – это смесь черного и любого другого цвета.

Перейти на страницу:

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение