Читаем Хрома. Книга о цвете полностью

Для коричневого нет физического стимула – не бывает коричневого света. Коричневого нет в спектре. Не бывает чистого коричневого, а только грязный.

(Витгенштейн. Указ. соч.)

Коричневых цветов больше, чем зеленых. Названия коричневых пигментов дают нам более ясную картину. Вот эти пигменты: коричневая земля, умбра жженая, сиена жженая; все земли обжариваются в раскаленной докрасна печи. В процессе обжарки они коричневеют. Сепия – одно из немногих исключений – чернила каракатицы, которые кипятят с щелоком и используют как пигмент.

Коричневый – очень старый цвет. Его предки – это лошади и бизоны, нарисованные в доисторических пещерах. Одежды наших предков были коричневыми. Большинство кож – коричневого цвета. Бедные всегда носили коричневую одежду.

Названия коричневых красителей – сладкие и съедобные. Вы можете купить пиджак – карамельный, миндальный, кофейный, шоколадный или цвета карри. Коричневый – сладкий и питательный. Когда-то был цвет, который назывался «поджаренный хлеб».

Из лесов и полей пришел бежевый (неотбеленная древесина), дорогой ореховый шпон, долговечный дуб, каштан (который ценится больше за цвет, чем за древесину), красное дерево, табак и хна. Негритянский коричневый, который ждет своей реабилитации от политкорректности, исчез около моего тридцатого дня рождения. Кроваво-красный, цвет сухой крови, который почти пересекается с красным. В темно-желтом цвете буйволовой кожи заключены смерть и резня. Серовато-коричневый осел, скромная скотина из Страстей.

До того как дороги посерели от асфальта, они были грязными, серокоричневая земля превращалась в слякоть зимой и в пыль летом. Путешествия были грязным делом. Вот почему, вероятно, деревенская верхняя одежда была коричневой, а городская – черной. Однажды я слышал, как столетнего старика спросили, какая самая большая перемена случилась за время его жизни. Он мог бы сказать: полеты, телевидение или радио, но он назвал покрытие дорог. Вы не представляете, каково было путешествовать, пока их не заасфальтировали.

Лето кончилось. Зерно собрано. Поля вспаханы. Пахари одеты в шоколадно-коричневый вельвет. Коричневый – это цвет богатых. Тот, кто владеет акрами – богатый человек, как в смысле денег, так и, будем надеяться, духовно. Ибо в самой глубине душа… мирного коричневого цвета. Однако неважно, чем вы владеете при жизни, даже если ваши земли простираются до горизонта, после смерти все, что у вас будет, это шесть футов.

Рощи и изгороди отбрасывали бесчисленные коричневые тени, от желтых до красных. Я бегал взад и вперед в умирающем свете октября; ловил коричнево-золотые листья, падающие с каштанов, надо поймать их прежде, чем они коснутся земли, откуда будут сметены в костер. Каждый лист, пойманный в воздухе, приносил счастливый день. Они медленно опускались по спиральным траекториям, таким, как у каштанов, что мы раскручивали на веревочке, мы нагревали каштаны в духовке, пока они не становились твердыми как камень, а затем сражались друг с другом, сбивая костяшки своих пальцев.

Коричневый свет?Призрачный Город;В тумане буром зимнего восходаКишит толпа на Лондонском мосту;Не верится, что смерть такую тьмуК себе переманила, вздох повсюдуЗвучит глухой, и каждый вниз глядит,Себе под ноги, глаз не поднимая…(Т. С. Элиот. Пустошь)

Осенние листья растворяются в тумане и зимнем дожде. Медленно, как черепаха. Именно на черепаховой лире Аполлон взял свою первую ноту. Коричневую ноту. Деревья дали полированную древесину для скрипки и контрабаса, обвитых золотой медью. В руках желтого коричневый чувствует себя как дома. [55]

Коричневый – теплый и домашний. Простой и неочищенный. Коричневый сахар, коричневый хлеб и коричневые яйца, такие вкусные, что дети дрались из-за них. Пока их не начали расфасовывать в супермаркетах.

Горячий хлеб с хрустящей корочкой. Чай, тосты и желтое масло. Бисквиты. Шоколадные бисквиты. Коричневая подливка и HP-соус[56]. Чатни и приготовленные в печи блюда.

В коричневом есть ностальгия. Прикосновение бобрового меха на мутоновом пальто моей матери, в котором мы прятали свои слезы. Коричневый упрощает жизнь. Старые леди из Карри Маллет [57] носили толстые коричневые чулки и башмаки, они полировали мебель, их лица орехового цвета со следами непогоды… полировали вновь и вновь…

Перейти на страницу:

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение