Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

Возможно, именно его уязвимость вызвала у Вирджинии столь редкий эпизод мягкости в те тревожные часы, пока они ждали побега. «Здесь мы стареем очень быстро, а с возрастом приходит мудрость», – говорила она ему. Она призналась, что, постоянно сталкиваясь со страхом, ощущала себя «столетней», и, пережив то, что они оба пережили в тот день, – побывав на краю провала – ни один из них уже никогда не будет «прежним». Также она предсказала, что, вернувшись в Британию, Черчилль будет сравнивать свою «компанейскую жизнь» на Бейкер-стрит «с уединенной жизнью, которую мы ведем [здесь]»[118].

«Когда ты вернешься домой, на расстоянии все будет выглядеть иначе», – с улыбкой сказала она, останавливаясь, чтобы закурить сигарету. «Ты забудешь, как тебе было холодно, только в следующий раз возьмешь с собой одежду потеплее; ты забудешь все страхи, которые у тебя были, и будешь помнить только приятное волнение».

Глава четвертая Прощай, Динди!

Джордж Бэкер из «Нью-Йорк пост» телеграфировал Вирджинии, призывая ее вернуться домой. Внезапная атака японских бомбардировщиков на базу ВМС США в Перл-Харборе неделей ранее, ранним утром 7 декабря 1941 года, была преподнесена президентом Рузвельтом как событие, которое «останется в истории позорным пятном». Она привела к началу войны между Америкой и Японией, а позже, через несколько дней, с Германией и Италией. Бэкер знал, что Вирджиния, будучи американкой, теперь находилась в гораздо большей опасности, чем раньше, и подумал, что ей следует пересмотреть свою миссию. Франция должна была оставаться номинально нейтральной, но журналистское прикрытие Вирджинии отныне практически не давало защиты в этом, на самом деле, марионеточном нацистском государстве.

Петэн не переставал радовать своих немецких хозяев, всецело поддерживая очередное силовое подавление групп Сопротивления. Полиция Виши не только передала нацистам для массовых расстрелов десятки, если не сотни заключенных, но также казнила других на специально выстроенных для этого эшафотах. В Лондоне генерал де Голль, полагаясь лишь на силу своего характера и финансовую поддержку Черчилля, оставался для многих участников Сопротивления всего лишь голосом с радио «Би-би-си», далеким от смертельных опасностей их обыденной жизни. Даже те, кто тайком слушал его передачи – а делать это было строго запрещено, – сомневались, стоит ли ему верить. Просвещенные люди, такие как Жан Мулен, бывший префект, а ныне лидер Сопротивления, работающий в Лионе, считали этого упрямца ростом шесть футов пять дюймов[119] жизненно важным элементом, способным сплотить движение «Свободной Франции». Но для Вирджинии он оставался довольно противоречивой фигурой. Большинство его соотечественников по-прежнему чувствовали себя одинокими, брошенными и лишенными надежды.

Это чувство усугублялось французскими средствами массовой информации, которые находились под более жестким контролем, чем когда-либо, и яростно выступали против англо-американского союза: они преподносили его как пресмыкательство перед «ужасными» русскими коммунистами-сталинистами. Лондон, все время говорили французам, в любом случае уже был разрушен во время «Блица», и полноценное нацистское вторжение в Британию, конечно же, было неизбежным. Полю Мариону, французскому министру информации, было поручено ввести цензуру прессы и регулярно распространять пропаганду Виши с целью формирования вымышленной реальности и, в конечном итоге, «единообразия мнений против демократии и ее еврейских сторонников». Одни и те же ложные сообщения повторялись снова и снова, пока им не поверили почти все, даже когда такие новости противоречили неопровержимым фактам. Отрицать, не соглашаться или отклоняться от общего курса стало считаться изменой. Газеты, однако, не раскрывали, насколько активно вишисты поддерживали военные действия Германии, например, поставляя 5000 тонн топлива и целые парки грузовиков армии фельдмаршала Роммеля в Северной Африке[120]. Веря в победу Гитлера, Франция все больше и больше сближалась с Третьим рейхом и была полна решимости сокрушить тех, кто стоял у нее на пути. Тем не менее, несмотря на встречные ветра войны, Вирджиния отказалась уезжать. Ее единственная серьезная уступка заключалась в том, чтобы начать подписывать свои статьи для «Пост» расплывчатым «где-то во Франции». Призыв Джорджа Бэкера вернуться домой из-за эскалации военного конфликта укрепил ее в решимости остаться.