Хроника Богов: Мертвое Царство

И к просторам земным с высоты снизошла,

Только здесь новой жизнью Минерва жила.

Путешествие дочери Царства Небес

Было полным предивных вселенной чудес.

Девять братьев лесных, что Природе родны,

Как их мать лицезрела прекрасные сны,

Одарили Минерву орудьем лесов,

Что стрелою достигнет высот облаков.

Лук из дерева Силы, что Зоа взращен,

К новой жизни из пепла слезой возвращен,

Свои стрелы способен огнем одарить,

Чтоб любого врага своей мощью сразить.

Им орудовал раньше кентавр Силерон,

Но за рану совы не был лесом прощен.

И избавили братья от лука его,

Чтоб в охоте стрелой не настиг никого.

А мудрейшая дева, достойна тех сил,

Что в орудьи умелец лесной заточил,

Знали братья: Минерва их не подведет,

Кровь невинных для смеха вовек не прольет.

Продолжала свой путь, лук держа за плечом,

Сохраняла гармонию в сердце своем

И творила по миру благие дела,

Помогая всем тем, кому только могла.

Ей явилась однажды средь ночи сова,

Что усильем Минервы осталась жива,

Та ночная царевна склонилась пред ней,

В благодарность за жизни спасенье своей.

Приручила Минерва ту птицу Луны,

Серебра ее крылья извечно полны,

Чтоб свой долг возвратить, до скончанья веков

Будет птица с Минервой средь дивных миров.

Птица ночи богине защиту сулит,

От врагов за кольчугой Луны сохранит,

Даром силы, что был ей с рождения дан,

Птица ночи Минерву сокроет от ран.

С ее перьев богиня стрелу мастерит,

Ей мгновенно заклятых врагов поразит,

Стрелы с перьев жестоки, как будто метель,

Непременно найдут и сразят свою цель.

Пролетали года и настал мирный час,

Свет сомнений во власти небесной угас,

Каждый волю Коэлуса бога признал,

Наконец бог на троне Небес восседал.

А Минерва, Коэлуса верная дочь,

Не давала Владыке Небес занемочь,

Ее мудрость и силу признал даже он,

Что мудрее других, безгранично силен.

И не брезгал у дочки совета просить,

Коль вопрос не по силам ему разрешить,

Знал: наследник достойный у трона стоит,

Хоть и много познать ей еще предстоит.

А Минерва спускалась к пшеничным полям,

Возвела для себя там гармонии храм

И встречала на лоне природы рассвет,

Там рассудок был истины солнцем согрет.

Отдыхая, черпала там мудрость свою,

Где под солнцем златым мир, как будто в раю.

Благодатное место — пшеницы поля,

Пустыри что украсила ими Земля.

Только горе пришло в равновесия час,

Свет души божьей дочери в поле угас,

Уж и Генос не видит в мирах ее лик,

В Поднебесье для траура повод возник.

Средь пшеничного поля, где Солнца ждала,

Там оставила лук свой и тенью ушла,

Так не знает никто, что случилось в ту ночь,

Никому не по силам Минерве помочь,

Пусть сильна и умна, появилось то зло,

Что богини сознанье во тьму забрало.

Каждый знал, что недоброе что-то грядет,

От чего даже сила богов не спасет,

Что Минерву святую смогло поразить,

Ее душу забрать или тело пленить.

Во дворце поминали Коэлуса дочь,

Хоть никто и не знал, что случилось в ту ночь.

И возвел для Минервы отец в облаках

Постамент, что возвысит навек ее прах,

Слезы неба прольет над той темной землей,

Где Минервы душа обернулась золой.

Лук и стрелы оставила дочь для богов,

Что пронзали в полете пространство миров.

Ожидал среди зала реликвий тот лук,

Мифанор для орудья достойных ждал рук.

Воин неба, Кородио, чистый душой,

Что был призван асурам ответный дать бой,

Одарен тем орудьем невиданных сил,

С ним асурам он страшную гибель сулил.

Человек, что все тяготы жизни познал,

Искушенья греховных дорог миновал,

Что в душе силу древних исконно хранит,

Крепок телом и духом, как будто гранит.

Словно сокол, он к битве смертельной готов,

Чтоб асуров сразить ради славы богов,

И вернуться с победой в Небесный Дворец,

Положить ненасытным убийцам конец.

Смерть Пустыни

Среди Зала Реликвий, орудий богов,

Средь высот поднебесных далеких миров,

На титана Карона массивный топор

Диорея героя пал пламенный взор.

То орудье дух пустоши мрачный создал

И титану, слуге своему, даровал.

Им дела он вершил, что чернее ночей,

Жизни смертных рубил средь пустыни своей.

Ту пустыню создал топором он своим,

Край, цветущий когда-то, стал мигом другим.

Гибло все, что когда-то жило в тех лесах,

Утопали деревья и травы в песках,

Плодородные земли иссохли навек,

Чтоб не выжил в пустыне простой человек.

Дух Сивар тому рад, жертв пустыни все ждет,

Души смертных он радо себе заберет,

Злобный дух, что титана-слугу иссушал,

Обратить он Карона безвольным желал.

В том краю, что от гнева и солнца горяч,

Раб пустыни Карон — ее вечный палач.

Но не вечен владыки пустынного трон,

Жертвой чувств, что Сивара сильней, пал Карон.

Он для пленницы-девы на все был готов,

Понимал ее грусть повелитель без слов,

Но желал ее счастьем большим одарить,

Ее сердце любовью своей поразить;

Знал Карон, чтоб улыбку увидеть ее,

Должен Царство Пустыни разрушить свое.

И, сомнений не зная, желал то свершить,

Но Сивар то так просто не мог допустить;

Темной силой, что душит и силы крадет,

Он в ночи ее душу себе заберет,

Тем вернет свою власть над Кароном опять,

Но титан не желал одиноко страдать,

Не желал палачом быть невинных людей,

Проливать не желал сотни разных кровей;

И восстал против духа могучий титан,

Чтоб разрушить пустыни извечный обман;

Он Сивара в кристальный ларец заточил,