Хроника достославных событий, кои произошли при завоевании Гвинеи по приказу инфанта дона Энрики (ЛП)

В подтверждение сего рассказывается в книге царицы Есфирь, что царь Ассуер (Assueiro)[102] держал записи обо всех значительных услугах, ему оказанных, и в определенное время повелевал читать их, дабы вознаградить их оказавших. Схожим образом король дон Рамиро, не желая, чтоб изгладилась из памяти испанцев великая помощь, оказанная им блаженным апостолом святым Иаковом (Santiago) (когда тот освободил их от власти мавров и пообещал быть нашим помощником во всех будущих с ними сражениях), повелел написать историю сего события в числе привилегий, дарованных им во исполнение обетов; каковые [привилегии] получает ныне церковь в Сантьяго[103] отовсюду из Испании, где в ту пору жили христиане[104].

Подобная забота, выказанная древними, должна быть введена в обычай в наше время. И так как наша память более слаба, нежели их, и в меньшей степени помнит о получаемом добре, — тем более заботы должны вкладывать мы в то, чтобы всегда иметь пред очами блага, от других нами полученные, каковые не могут быть забыты без того, чтобы сие не почли за тяжкое оскорбление (doesto).

И поскольку мы в нижеследующих деяниях получили от Бога великое благо тремя путями (первый — чрез многие души, что были и еще будут спасены, из рода тех, что уже имеем мы под своею властью; второй — чрез великую пользу, что обыкновенно получаем от них, пребывающих у нас в услужении; третий — чрез великую почесть, коею пользуется наше королевство во многих краях, подчиняя себе столь огромную мощь врагов так далеко от нашей земли), посему мы переложим сие на память во славу Божию и достославную память того сеньора, коего выше уже назвали, и дабы почтить многих верных слуг его и иных добрых мужей нашего королевства, что во свершение оных деяний доблестно потрудились.

И поскольку оная хроника в особенности посвящается сему сеньору, мы хотим тотчас повести речь об обычаях его и добродетелях, а также его внешнем виде, дабы последовать стилю некоторых истинных авторов, коих отдельные хроники мы уже видели.

ГЛАВА II. Посвящение автора

О ты, принц, немногим менее, чем божественный! Молю я твои священные добродетели, дабы они со всем терпением вынесли неспособность дерзновенного моего пера, что возжелало испробовать столь высокую материю, как оглашение твоих доблестных дел, достойных такой славы, коих вечное бытие, при счастливом исходе [моего предприятия], вознесет твою славу с великою почестью для памяти твоей, не без полезного наставления всем князьям, что последуют твоему примеру; ибо, поистине, не без причины прошу я прощения у добродетелей твоих, ведая сколь скудно умение мое для того, чтобы справиться с подобною задачей, когда с гораздо большим основанием ожидаю я быть порицаем за недостаточность того, что мне должно [сказать], нежели осужден (prasmado) за то, что говорил чрезмерно.

Твоя слава, твои лавры, твоя известность наполняют слух мой и занимают взор мой до того, что не ведаю я, к чему обратиться вначале. Слышу я мольбы невинных душ тех варварских народов, числом почти бесконечных, коих древний род с начала мира никогда не зрел божественного света, и кои твоим гением, твоими бесконечными издержками, твоими великими трудами приведены на истинный путь спасения; каковые, омытые водами крещения и умащенные святым елеем, отпущенные из той презренной юдоли, ведают, сколько мрака таилось под подобием света во дни их предшественников. Однако не скажу я, с каким благочестием, созерцая божественную мощь, постоянно молят они о награде за великие твои заслуги; каковая вещь не может быть порицаема тем, кто глубоко изучит (escoldrinhar) сентенции святого Фомы и святого Григория[105] о знании, коим обладают души о тех, от кого в мире сем получили или получают пользу.

Я вижу тех гарамантов (Garamantes) и фиопов (Tiopios), что живут в тени горы Кавказа[106], черных цветом, ибо пребывают прямо напротив апогея солнца, каковое, находясь в голове Козерога, опаляет их дивным жаром, как видно по движению центра его эксцентрика, или, говоря иначе, вследствие того, что соседствуют они с выжженным поясом; и [вижу я] индийцев, великих и малых[107], всех одинаковых цветом, что упрашивают меня написать о стольких дарах [твоих] в виде денег и одежд, проходе кораблей, личном гостеприимстве, что получили от тебя те, кто ради посещения апостола[108] или же возжаждав узреть красу мира, достиг пределов нашей Испании.

Мне внушают страх те жители Нила, коих огромная толпа заняла пределы того древнего и почтенного города Фив[109], ибо зрю я их надевшими твои галуны (divisa), плоть же их, что никогда не знала платья, ныне облачена в одежды разнообразных цветов, шеи же женщин их украшены драгоценностями богатой отделки, из злата и серебра.

И что содеяло сие, если не величина твоих издержек и не труд твоих слуг, подвигнутых доблестным гением твоим, коим перенес ты до пределов Востока вещи, созданные и изготовленные на Западе?