Хроника гнусных времен

— Соня, — согласилась Света с удовольствием, — она увидела эту фотографию и побежала в аптеку, димедрол покупать, чтобы отравиться.

— Зачем в аптеку? У нее на работе мало димедрола?

— Она была не на работе, а дома. Да это не имеет никакого значения! Господи! Владик ее засек с этим димедролом, вызвали «Скорую», сделали промывание желудка и отвезли в психушку. Вот вам и Соня, божий одуванчик. Из-за уголовника димедролом травилась!

— И больше она с ним не виделась?

— Ну конечно, не виделась! Когда она вернулась на работу, его и след простыл. Сбежал. Смылся. Исчез. Оставил с носом не только Соньку, но и ментов.

— Был скандал?

— Да не было никакого скандала! Кому какое дело в больнице, психическая санитарка или нет! Как задницы вытирала, так и продолжает вытирать.

— Разве она санитарка?

— Да что вы привязались! — возмутилась Света, поскольку Кирилла все время тянуло в другую сторону, не в ту, в какую хотелось Свете. — Она медсестра, а это одно и то же.

Кирилл вытащил из пачки еще одну сигарету и прикурил ее от предыдущей, чего никогда в жизни не делал, любя свое драгоценное здоровье.

— Газета как называлась?

Света посмотрела с недоумением. Рассказав про Соню, она вдруг совершенно успокоилась и даже повеселела, словно обрела почву под ногами.

«Пусть я какая угодно, но я-то никогда не влюблялась в уголовников и не травилась из-за них димедролом» — вот как она выглядела.

— Газета? — переспросила она. — Какая газета? А, газета… Я не помню точно. То ли «Милицейские новости», то ли «Вестник милиции», то ли «Милицейский боевой листок». Нет… «Милицейская газета», вот как она называлась! А что?

Кирилл пожал плечами.

— Так что вы с нами лучше не связывайтесь, — посоветовала Света весело, — мы, видите, какие? С уголовным элементом общаемся, а потом нас в психушки забирают. Поэтому Соня гадости не зря выслушивает. Если бы она на Востоке жила, ее бы после такого в бочку с дерьмом посадили на всю оставшуюся жизнь.

— Она и так в ней сидит, — сказал Кирилл, морщась, — а почему тетя Александра говорит, что это она ее не пустила?

— Да потому, что именно тетя обнаружила, что он уголовник. Вот и все.

Ему хотелось вскочить и побежать, но он заставил себя сидеть спокойно. Все равно сделать ничего нельзя. По крайней мере, пока. Черт побери, почему он не приехал на машине! Все равно конспиратор из него — никакой, не зря он говорил Насте, что на голливудского мастера перевоплощения явно не тянет.

Так. Ладно. Попробуем зайти еще с одной стороны.

— Значит, Соня вовсе не Соня, а Изольда. Только Тристан малость подкачал, — сказал он шутливо, и Света уставилась на него с изумлением, — что вы так смотрите?

— Вы что? — спросила она. — Высокообразованный?

— Я низкообразованный, — признался Кирилл, — а вы, юная леди? Вы какая?

Прием сработал моментально. В одну секунду Света позабыла о Соне, перестала таращиться и улыбнулась обольстительной улыбкой.

— Я всякая, — призналась она и облизнула губки, — я разная. Вы хотите узнать, какая я?

— Хочу, — сказал Кирилл храбро, — вот, например, я очень хочу знать, где работают такие красивые девушки?

Это был не тот вопрос, которого она ожидала, но тем не менее она ответила:

— Девушки работают на ску-у-уч-ной, по-о-ошлой работе. Я работаю в архиве. Сижу в компании толстых совковых теток и перекладываю никому не нужные старые бумажки. Зарабатываю гроши, трачу жизнь неизвестно на что. А вы думали, я фотомодель?

— Думал, — соврал Кирилл. Он был уверен, что она бухгалтер, и был удивлен, что ошибся, да еще так сильно, — такие девушки, как вы, не должны работать в архивах. Это просто преступление.

— Вот именно, — промурлыкала Света.

Разговор поворачивал именно в ту сторону, в какую должен был повернуть.

Все мужики одинаковы. И этот тоже — типичный представитель, как это называлось в школе на уроках биологии. Он повыпендривался, продемонстрировал свою независимость и оригинальность, гордо помахал хвостом и пошел за пучком моркови, как самый обыкновенный ишак.

Еще чуть-чуть, и ничего не подозревающий ишак потрусит прямиком в ловушку, потряхивая своими ишачьими ушами и хрупая морковь. Там, в ловушке, он и останется и станет обиженно реветь, когда наконец сообразит, что выхода нет.

Теперь нужно вызвать умиление и жалость.

— Я пошла в архивный институт, потому что так хотел папа, — призналась Света тихо, — он считал, что это самая лучшая профессия для женщины — спокойная, уютная, стабильная. Теперь вот папы нет, а я так и сижу в архиве.

— Но вы же там не круглые сутки сидите! — проревел ишак, еще чуть-чуть продвигаясь в направлении ловушки. — Вы же как-то отдыхаете, наверное. С молодыми людьми на взморье? А?