Хроника лишних веков (рукопись)

Внутри него, в свете дюжины ярких масляных ламп, уже расположился на кошмах и тюфяках круг неких благородной внешности персон. Они принялись совокупно изучать мою личность… без особых тревог и опасений на лицах.

— Хвала богам, каким поклоняемся вместе и порознь, — сказал Демарат, и мне послышалось в его тоне подземное эхо злорадства.

Собрание глухо и нестройно ответило, осклабилось и зашуршало. По общей атмосфере я определил, что подобное сборище здесь не в новинку, все друг друга знают, все по происхождению считают друг друга ближними своими и держатся в этом варварском водовороте вместе, наравне и без особых политесов. Только я здесь был весь чужой и необыкновенный.

Демарат проводил меня на мое почетное место. Рядом со мной, но почему-то немного позади, стояла большая резная кушетка — явно трапезное ложе хозяина, главы собрания. Оно, как ни странно, пустовало. Но недолго.

Полог шатра колыхнулся — и вошел Орест.

Он быстро и многозначительно переглянулся с Демаратом. Они были в сговоре, те самые «мы». Орест величественно прошел к своему хозяйскому месту и, судя по шуршанию за моей спиной, неторопливо устроился на нем. Оставаться за пределами моего взора, видно, было частью его замысла.

— Представляю вам гостя, среди нас нового во всех отношениях и скоропреходящего, — раздался позади меня голос Ореста. — С того дня, когда эллины последний раз видели живого гиперборейца минула добрая тысяча лет. И вот он вновь среди нас. Возможно, мы, немногие, имеем счастье видеть его перед очередным тысячелетним отсутствием, ибо он направлен к нам с небес с важной миссией. Его имя — Николаос, отца его звали Аристархом… Заметьте, он не столь чужд нам, как может показаться на первый взгляд. Позволим ему самому поведать нам о целях своего визитах в державу гуннов.

— Вождь Орест, позволь мне представить нужды небесного посольства своими словами, более понятными нашими общему кругу, — внезапно объявился на сцене Демарат, как будто сильно протрезвевший. — Того же позволения я прошу и у нашего достопочтимого гостя.

Демарат промолчал, я чинно кивнул.

Собрание, как я приметил, с первых же слов затаило улыбки, затаило небрежное недоумение, затаило придворное любопытство. Я задумался: на что похоже это представление? Пожалуй, на мольеровскую игру… «Мещанин во дворянстве».

Грани между смешной игрой людей и страшной игрой богов порой так зыбки.

— Варварское одеяние гостя — неизбежный недуг воплощения, — развел руками Демарат. — Покрываясь плотной телесной оболочкой в нижних слоях эфира, полных дыма костров и запаха дичи, не сойдешь на твердую землю ни в какой иной одежде, более пристойной для олимпийских высот.

Демарат сделал паузу, взглянул на меня, и я еще раз чинно кивнул.

— Теперь же я попрошу вас напрячь слух вашего рассудка. — Демарат привычно поднял палец и блеснул своим любимым перстнем. — Вот в чем существо дела. Кто-то из нас — невольный виновник рокового столкновения миров, мира людей и мира богов… Вспомните, откуда каждый из нас родом, какое образование и где получил, как оказался здесь, в окружении… славных воинов базилевса Аттилы, коему мы преданы… и каким державам не желаем добра… Знайте, потомки и наследники Агамемнона, Одиссея и прочих великих героев! Кто-то из нас обронил лишнюю молитву, лишнее слово, лишнюю мысль. Мы, живущие среди гуннов странники, мы призвали их в высшие сферы, мы впустили их на Олимп. Ибо мы стопами попираем землю, а головой упираемся в сферы идей. Не так ли, досточтимые мудрецы и философы? По этому вертикальному мосту варвары переправились на небеса, даже не подозревая о своем победоносном походе… вроде красного жучка, ползущего по указательному пальцу вверх. Сознаемся себе: мы сами хотели этого, тайно или явно, иначе как удалось бы судьбе собрать нас всех в одном шатре? Вот перед вами — посланник богов, он явился провести дознание, найти эту неведомую, нечаянную и тем вдвое опасную молитву и обратить ее вспять.

Гипостратег был увлечен дознанием куда живее самого «посланника богов». По роли мне оставалось: глубокомысленно и величественно молчать. И сдерживать смех, если Демарат сделает сцену смешной.

Трапеза под монолог гипостратега шла своим чередом… да и знало ли это благородное сословие о магниевом сгорании нижних чинов? Слух мог пройти… но какими только чудесами не веет во все и всякие темные века? К факирам и слухам это собрание — я это легко угадывал по скептическим взглядам — было столь же привычно, что и завсегдатаи питерских трактиров эпохи упадка иной великой Империи.

Итак.

Демарат с гоголевской последовательностью стал выводить на сцену своих героев.

— Мой друг Феодосий, позволь представить тебя первым.

Тучный, в густо-складчатых материях человек тяжело приподнялся на монументальном локте, прокатил по себе волну складок и движением бороды необыкновенной масти выразил свое почтение. Он был весь густ, броваст и плотен, с темени до висков образцово сив, а прочим лицевым волосом — сочно кирпичен. Я догадался, что он крашен на вавилонский манер.