Хроника людоеда

Галия совершено мне не приглянулась. Мы мало где останавливались, ибо во многих городах, как Орлеан, Каркассон, Безье и Тулуза, свирепствовала чума. Внешний вид городов франков весьма убог и лишен всякого внешнего величия. Близ монастыря Ла Реоль находился королевский замок Кассиньоль, очень удачно расположенный, ибо местность была неприступна для неприятеля, разве что с севера, где к нему примыкает небольшая равнина. Но замок сей пришел в запустение из-за небрежения людей: и каменная башня, защищавшая замок со стороны равнины, и стены превратились в руины. Глядя на замок, кардинал Сколари удрученно сказал:

«Как писал мне мой друг Аббон Флерийский, в этих краях всякий башмачник могущественнее короля франков, ведь никто не убоится господина, владеющего таким вот домом. Ныне я вижу, насколько Аббон был прав».

В Париже чумы не было, но мы весьма боялись въезжать в сей град, ибо еще до отъезда из Рима получили от друга кардинала Сколари Аймона Флерийского, письмо, с описаниями зловещих событий, бывших недавно здесь: «В округе Парижа и особенно в нем самом, из туч лилась кровь и обагрила одежду многих». На наше счастье, описанного бедствия мы не обнаружили. Зато мы с трудом могли проезжать по парижским дорогам, наполненных смрадной грязью, конским навозом и тухлой соломой.

Посетили мы проездом аббатство Святого Деонисия, воздвигнутого в далеком 630 году при безбожных Мировингах, творящих дьявольское колдовство своими длинными волосами на головах. Святой Деонисий был великим мужем. Многие видели, как сей мученик, встал с плахи, взял в руки свою отрубленную голову с длинной белой бородой и пошел на север в это место, неся свою голову, коя каждому при встречи сообщала Слово Божие. Известно, что нередко святой ронял свою голову, коя вопила, взывала, сообщая телу о месте своего падения, но тело не слышало и шло дальше не замечая потери. Святым ангелам приходилось спускаться с небес, подбирать потерю и вворачивать в руки идущего тела. Придя в эти места, святой тут упокоился, и в его честь здесь был воздвигнут сей монастырь, поражающий великолепием и мощью.

Кто был в Париже, говорят, что это большая деревня, как и Орлеан и Руан и иные городишки франков. Париж так же грязен, полон мусора и нечистот. Состоит он почти весь из деревянных построек, а ежели видели мы каменные крепости, то вид их был очень нелепым. Зато богатые дары в Париже нас весьма обрадовали. За такие подношения кардинал позволил и дальше епископу Парижа Геймону продолжать сожительство свое с монахиней, прозванной в народе «парижской епископессой».

Наконец мы достигли Санлиса, где находился замок короля франков Гуго Капета и его сына и соправителя Роберта II Капета, коего франки прозвали за нрав Благочестивым. Его Величество король Гуго Капет встретил нас с должным уважением и впечатление производил весьма приятное. Собой он представлял мужа весьма высокого роста, сложением крепкого, в плечах широкого. Лицо он имеет слегка надменное, но глаза источают милосердие.

В нашу честь был дан пир. На нем, что нас сперва неприятно поразило, присутствовал и нелегитимный епископ Герберт Орильякский, коий коснувшись папского перстня на пальце Сколари, не устыдился пожелать Его Святейшеству долгих лет. Позже наше о нем мнение изменилось. На следующий день после пира был королевский ужин, где прямо во время трапезы король Гуго Капет дал объяснение смещению Арнульфа.

Как явствовало со слов Его Величества, в сентябре 990 года Арнульф решил свершить подлейшее предательство и вновь перейти на сторону Лотарингии, лютого врага Галии. Впоследствии кардинал Сколари лично допросил свидетелей, кои подтвердили, что Арнульф заранее договорился о гнусном предательстве с Карлом Лотарингским. По договору Арнульф сдал Реймс Карлу, притворившись, что сие свершилось помимо его воли. Я лично сверил подписи перехваченных писем Карла и архиепископа, сверив их с письмами Арнульфа к иным особам. Сомнений быть не могло – предательский договор с Карлом Лотарингским был подписан рукой Арнульфа.