Со времени Йог. Дан. Грубера существует мнение, что Генрих был уроженцем Ливонии, лэттом
, латвийцем по национальности. Более столетия это мнение господствовало нераздельно. Его держались Гадебуш[42], Ганзен[43], Ваттенбах[44] и др. Мысль о немецком происхождении хрониста впервые высказана была П. Иорданом[45] в 1858 г. и нашла сторонников в лице А. Энгельмана[46], Г. Гильдебранда[47] и того же Ваттенбаха (во 2 изд. Geschichtsquellen). В защиту позиций Грубера с обстоятельными доводами выступил В. Арндт во введении к новому изданию Хроники[48], а вслед за ним вернулись к "Генриху-латышу" Ваттенбах (в 3, 4 и 5 изд.), Э. Винкельманн[49] и др., но в дальнейшем получило окончательный, повидимому, перевес мнение Иордана. Уже в 1877 г. Л. Вейланд[50] находил аргументацию В. Арндта неубедительной. Г. ф. Бреверн[51] считал Генриха "fuer einen echten Deutschen". К. Г. ф. Сивере[52], несколько гиперболически утверждал даже, что автор Хроники вовсе не знал латвийского языка. Академик Э. Куник[53] также не сомневался в правоте Иордана, и не потому, что не знал соображений В. Арндта (как думает Р Гольтцманн), а потому, вероятнее, что не считал их решающими[54]. К тому же роду принадлежит и компилятивная статья А. С. Лаппо-Данилевского[55], основанная на Иордане и Г. Гильдебранде.Окончательное выражение получили взгляды Иордана — Куника в работах Ф. Кейсслера[56]
и Р. Гольтцманна[57], а последним пока отзвуком Грубера оказывается статья Н. Я. Киприановича[58], где автор полемизирует с Ф. Кейсслером и настаивает на латышском происхождении Генриха.Напомним главные аргументы "лэттской" и "немецкой" теорий.
Первая, груберова, имеет, в сущности, единственное основание. Она опирается на упоминавшееся уже, лишь однажды встречающееся в Хронике выражение Henricus de Lettis, толкуя его, как "Генрих из лэттов" или "Генрих-лэтт (латыш)". Мотивируя это толкование, В. Арндт утверждал и доказывал аналогиями из других мест Хроники, что предлог de имеет в ней (в данном сочетании) только один смысл и означает именно происхождение
откуда-либо, а не иную связь с местом[59]. К этому главному аргументу сторонники Грубера добавляют еще два побочных соображения. Во первых, отмечается несомненная симпатия хрониста к лэттам, не раз отчетливо проступающая и в его положительных характеристиках и в смягчении отрицательных фактов, касающихся лэттов[60]. Предполагается, что Генрих был не вполне беспристрастен в пользу своих земляков. Во вторых, чтобы объяснить высокую и неожиданную для лэтта XIII в. образованность автора Хроники, приводятся (из Хроники же) в пример другие прибалтийские уроженцы, попавшие в Германию, как заложники, или, может быть, как-либо иначе и получившие там образование[61].Противоположная "немецкая" точка зрения вкратце выражается в следующем.
1° Предлогу de, на основании Хроники, можно
придавать и то значение, какое желательно Йог. Дан. Груберу или В. Арндту, но в то же время фразеология Генриха дает много примеров и обратного, т. е. таких примеров, где de без всяких колебаний надо перевести не "из такого-то рода" а "из такого-то места по службе, по жительству, по монашескому обету" и т. п.[62] Таким образом, предполагаемой В. Арндтом обязательности в трактовке de Lettis нет.2° Наоборот, поскольку в других наименованиях, какие дает себе автор Хроники, de говорит вовсе не о происхождении, а о служебной связи, правильнее и выражение de Lettis понимать, как "священник из области лэттов".
3° Не раз употребляя термины nos, nostri[63]
по отношению к рижанам, ливонцам, завоевателям, и большею частью не разделяя при этом немцев и их союзников лэттов, автор Хроники, по крайней мере, в одном месте с достаточной определенностью противопоставляет nos, т. е. немцев и себя, лэттам. Это место впервые отмечено было Ф. Кейсслером в 1905 г.[64], а затем, 30 лет спустя, вновь "открыто" Р. Гольтцманном[65]. Находится оно в XXIII.9, в рассказе о битве при дер. Каретэн в Эстонии, где в 1220 г. немцы с лэттами нанесли эстам тяжелое поражение; "убитых (эстов — С. А.) осталось на месте боя около пятисот, да и еще множество других пало на полях, по дорогам и в иных местах. Из наших же пало двое и двое из лэттов: брат Руссина и брат Дривинальдэ с Астигервэ (лэтты — С. А.), молодой граф из рода епископа и один рыцарь герцога" (немцы — С. А.).