Хроника объявленной смерти, объявленной заранее

Покричав сына по комнатам и слыша непонятно откуда другие, не свои крики, Пласида Линеро выглянула из окна на площадь и увидела близнецов Викарио, бежавших к церкви. За ними по пятам гнался Ямиль Шайум с ружьем для охоты на ягуаров и другие арабы, без оружия, и Пласида Линеро подумала, что опасность миновала. Тогда она вышла на балкон спальни и увидела Сантьяго Насара перед дверью — лежащего ничком в пыли и пытающегося подняться из лужи собственной крови. Он встал как-то боком и зашагал в состоянии прострации, поддерживая руками свисающие кишки.

Он прошел больше ста метров, чтобы обогнуть дом полностью и войти через дверь кухни. Ему еще хватило ясности сознания не идти по улице — то был более длинный путь, — а пройти через дом соседей. Пончо Ланао, его жена и пятеро их детей не знали о том, что произошло в двадцати шагах от их дверей. “Мы слышали крики, — сказала мне жена Пончо, — но думали, это праздник в честь епископа”. Они начали завтракать, когда увидели, что вошел Сантьяго Насар, весь в крови, неся на руках гроздья собственных кишок. Пончо Ланао сказал мне: “Чего я никогда не мог забыть, так это жуткий запах дерьма”. Однако Архенида Ланао, старшая дочь, рассказала, что Сантьяго Насар ступал как всегда, величаво, размеренным шагом, и что его лицо сарацина, окаймленное взлохмаченными кудрями, было прекрасно как никогда. Проходя мимо стола, он улыбнулся им и двинулся через спальни к задней двери дома. “Нас парализовало от страха”, - сказала мне Архенида Ланао. Моя тетка Венефрида Маркес чистила рыбу у себя во дворе на другой стороне реки и увидела, как он спускается по ступеням старого мола, твердой поступью прокладывая дорогу к своему дому.

— Сантьяго, сынок! — крикнула она ему. — Что с тобой?

Сантьяго Насар узнал ее.

— Да вот убили меня, милая Вене, — сказал он.

Он споткнулся на последней ступеньке, но тут же выпрямился. “Даже позаботился рукой землю стряхнуть, которая к кишкам прилипла”, - рассказала мне моя тетка Вене. Затем он вошел в свой дом через заднюю дверь, которая была открыта с шести утра, и рухнул ничком в кухне.