Хроника одного побега

И вновь молчание в ответ. Сармини прошелся взглядом по людям. И тут поднялась женщина-арабка, четырехлетнего сына она держала за руку.

— Я пойду. Но только потом мы выйдем отсюда вместе, — она положила сыну руки на плечи. А если погибну, выйдет он.

Сабах задумался, а потом все же дал согласие. За женщину с ребенком он не мог получить много денег. Ее муж — мелкий торговец.

— Мама, не надо, — заплакал ребенок.

Женщина силой отвела его к группе мужчин, знавших ее мужа.

— Позаботьтесь о нем, — попросила она, резко повернулась и пошла, боясь передумать.

За ее спиной раздавался плач мальчишки:

— Мама, вернись!

Сармини обернулся, ласково посмотрел на мальчика и пообещал:

— Мама вернется, не плачь.

Ему самому стало не по себе. Мужчины тоже стали уговаривать мальчишку…

Данила с Камиллой уже успели подготовить себе убежище. Они сложили из газосиликатных блоков что-то вроде бункера с амбразурой для стрельбы и забросали сооружение сверху строительным мусором. Боевики могли появиться только с одной стороны — от входа, пройдя второй этаж.

— Нам нужно дотянуть до темноты, — шептал Ключников, одной рукой обнимая женщину, второй сжимая автомат. — Уже дважды гремел взрыв. Их стало на два человека меньше. Ночью они сюда не сунутся. А мы выберемся наружу.

— Я перестаю верить в удачу, — всхлипнула Бартеньева. — Они совсем близко. Зря ты дверь не заминировал. Теперь уже поздно.

За дверью послышались голоса. Скрипнула дверь. Данила прильнул к автомату и прищурился, целясь в открывающуюся дверь.

— Черт, там женщина. Она из заложников, — прошептал он.

Сирийка остановилась, обвела взглядом пустой цех. Из-за ее спины выглядывали два боевика.

— Вроде и здесь пусто. Но, может, прячутся, — доложил по рации боевик со шрамом.

— Ищите, они где-то здесь, — донесся из рации голос Хусейна.

— Пошла, женщина, — пожилой боевик не приказал, а словно попросил и неожиданно для самого себя добавил: — Удачи тебе. Храни тебя Аллах.

— Иншала, — ответила смертница, произнеся религиозную фразу, что-то вроде христианского: «Да будет воля Твоя».

Камилла жалась к Даниле.

— Они заложников впереди себя гонят. И это все из-за нас.

— Не из-за нас, — прошептал Ключников.

— Но если бы мы не убежали… — возражала Камилла.

— Они и так убивали людей. Просто так, — взывал к логике оператор.

Сирийка медленно шла прямо к песчаному валу, перегораживающему цех.

— Там же мины, — взмолилась Камилла, но тем не менее продолжила снимать происходящее на планшетник, у нее была своя замаскированная «амбразура».

— А что мы можем сделать? — пытался удержать ее Ключников, не сводя прицела с молодого боевика.

— Пусти меня.

— Никуда я тебя не пущу.

Но Бартеньева все же вырвалась. Если бы на мины шел мужчина, она бы, наверное, продолжала бы съемку до самого момента взрыва, но допустить, чтобы из-за нее погибла женщина, у которой, как она помнила, маленький ребенок, Камилла не могла. Она высунулась из-за укрытия так, чтобы сирийка могла ее видеть, но не боевики, и стала подавать знаки рукой. Женщина остановилась.

— Что там такое? — крикнул обладатель шрама.

— Ничего. Мне страшно, — растерянно произнесла смертница, так и не выдав беглецов, хотя уже могла с чистой совестью повернуть назад.

Камилла показывала на кирпичный обломок на разминированном участке и потом изображала пальцами, словно переходит через песчаный вал. Арабка наконец поняла, чуть заметно кивнула. Песок уже пересыпался под ее ступнями. Боевики на всякий случай жались за стены.

— Она прошла, — сказал молодой.

— Иди вперед, я за тобой, — отозвался старший.

Теперь сирийка видела и Ключникова с автоматом, тот тоже давал ей знаки, смысла которых она пока не могла понять.

— Стань там, — показывал Данила за колонну.

Женщина повиновалась, и тогда он выстрелил. Молодой боевик вскинул руки, выронил автомат и упал на бетон, стукнувшись об него головой. Звук был таким, словно упал кочан капусты. Обладатель шрама попятился, выпустил очередь. Ключников метнул гранату. Оператор так и не разглядел, успел боевик выскочить из цеха или его накрыло взрывом.

Дым и пыль медленно оседали, золотясь в лучах заходящего солнца. Арабская женщина сидела на полу и плакала. Ее утешала Камилла, приобняв за плечи.

— Все будет хорошо. Вот увидишь.

Молодая мать хоть и не понимала и слова по-русски, но кивала, улавливая интонацию.

Хусейн и Сармини, когда зазвучала стрельба и грохотнул взрыв, переглянулись.

— Нашли, — произнес Сабах первым.

— А куда они денутся? — Хусейн поднес рацию ко рту, щелкнул клавишей. — Что там у вас?

Ответа так и не прозвучало.

— Что у вас? Вы их нашли? Почему молчите? — допытывался командир у молчаливого куска пластмассы с электронной начинкой.

В цеху на втором этаже показался пошатывающийся боевик. Он зажимал уши ладонями. Подошел к краю плиты, но не нашел в себе сил перебраться по сварной лестнице на другую сторону.

— Они там, — прохрипел обладатель шрама. — Моего напарника убили.

— Местная женщина жива? — спросил Сабах.

— Кажется, они ее захватили, — боевик еще не пришел в себя после взрыва и вертел головой.

Сармини повернулся к Хусейну: