Хроника одного побега

Виктор Павлович в душе был согласен с молодым человеком, а не с его подругой. Отгремели аплодисменты, откланялись создатели фильма. Публика потянулась к выходу. Среди пришедших на премьеру были и те счастливчики, кого пригласили на фуршет. Кому попало пригласительные не раздавали. Избранных набиралось человек около полсотни. Среди них, разумеется, артисты, исполнявшие главные роли, члены съемочной группы, видные киношники-телевизионщики, несколько депутатов и, как водится, околокинематографическая публика.

Зал для фуршета сняли неподалеку от киноконцертного комплекса. Всего-то перейти улицу. Заведение называлось «Какао». Место опробованное — персонал вежливый, привыкший ко всяким экстравагантным выходкам. Кухня хорошая.

Виктор Павлович пропустил вперед себя двух дам, одетых в вечерние платья с такими глубокими вырезами на спинах, что даже просматривались загорелые ложбинки между ягодиц. Дамы отправились в туалет подправить макияж, а депутат подался к лифту. Он шагнул в огромную, размером с большую комнату в стандартной панельной квартире, кабину лифта. Там у зеркальной стены стоял генеральный продюсер телеканала, выступивший заказчиком фильма. На нем был надет дорогой, в широкую серебристую полоску костюм.

Стеклянные створки сошлись, кабина плавно поплыла вверх. Генпродюсер и депутат знали друг друга неплохо, общались на «ты».

— Здорово, Витек, — протянул ладонь видный телевизионщик и вяло пожал руку депутату.

— Достойная работа, — осторожно похвалил фильм Виктор Павлович.

— Дерьмо, — живо отозвался генпродюсер. — Знал бы ты, чего мне стоило его на широкий экран выпустить.

— В смысле бабок? — участливо поинтересовался Витек. — Я же знаю, кино — это всегда дурдом. Один раз уже инвестировал и заработал головную боль. Когда вкладываешься как инвестор в будущую ленту, тебе режиссер лапшу на уши вешает, божится, мол, в два «лимона» вложимся и еще на этом заработаем. А потом получается, что деньги на середине съемок кончаются. Но производство же не остановишь! И приходится вкладывать, вкладывать… В результате шесть «лимонов» улетает. Фильм кассы не делает.

— Кинематограф прибылен только как прачечная по отмыванию денег. Я не про бабки. Бабки тоже — дерьмо, — оживился генпродюсер. — Я про сюжетную составляющую.

— Я не специалист. Мне понравилось. Патриотично и державно, а это — главное в наше время.

— В сюжетной составляющей и понимать нечего. Это как два пальца об асфальт. Сперва сценарий писался под события в Ираке. Ну, типа америкосы ничего не могут с боевиками-исламистами поделать, а мы там десант высадили и всех построили. Пока подготовительный период шел, пока съемки начались, Ирак уже стал неактуальным. Зал под него не соберешь. И тут, показалось, сам бог карты в руки дал. Ливия! Все на слуху и в «ящике» с утра до вечера. Переделали Ирак на Ливию. Кое-чего подсняли, компьютерной графики добавили. Но слишком быстро там все кончилось. Все — Ливия неактуальна, никому не интересна. Собрали художественный совет, сперва наш креативный продюсер предложил переделать все на Афганистан. Мол, это вечная песня, там постоянно воюют, наркота всякая. Но я вовремя остановил затею. Афганистан в кино, он у нас в стране плохо катит. Вроде и державно, и патриотически, но не любит публика, когда ей напоминают о войне, которую их Родина проиграла. Это уже в подсознание вбито. И тогда приняли решение перебить фильм на Сирию. Получилось. Три раза ленту переозвучивать пришлось. Слава богу, там конфликт между Асадом и повстанцами затянулся, с выходом на экран успели. Все телевизионные новости о сирийском конфликте, считай, нам бесплатная реклама.

Кабина лифта остановилась. Стеклянные створки разошлись. В фойе кафе «Какао» уже фланировала разношерстная публика. В банкетный зал пока не заходили, ждали официального начала.

— Где снимали? — поинтересовался депутат.

— Все в Крыму. А финальная сцена — в Мраморных пещерах.

— Так там же вроде заповедник.

— Бабки все делают. Заплатил, и костер разжигай. Из базуки стреляй.

Официанты сняли ленточку, перегораживающую вход в банкетный зал. Публика хлынула внутрь.

Мягко горел свет. Барная стойка была заставлена батареей бутылок с виски. Если бы вместо виски это были бы артиллерийские снаряды, то пушке пришлось бы стрелять сутки напролет, чтобы извести боекомплект.

— Господа! — зычно объявил генпродюсер. — Угощайтесь! Вискаря немерено!

Бармен, несмотря на то что публика собралась вроде как солидная, уносить бутылки от стойки не позволял, наливал в стаканы понемногу. Гости попроще стояли, а вот для депутатов, голливудских знаменитостей, выдающихся деятелей отечественного искусства имелись столики с креслами. Метрдотель подвел Виктора Павловича к одному из них, указал на кресло и снял табличку с фамилией со стола.

— Вам уютнее будет с коллегами, — пояснил метрдотель. — И не беспокойтесь, прессы здесь нет. Мы уж позаботились об этом.

— На мобильники тоже снимать можно, — напомнил Виктор Павлович.

— Охрана у нас хорошая. Пресекут мгновенно.