Хроника убийцы Короля

— Разве я за это не поплатился? — сердито осведомился мальчишка, впервые подняв на него глаза. — Разве я за это не поплатился десятикратно? Неужели у меня жизнь недостаточно дерьмовая, чтобы добавлять еще дерьма сверху?

— И вообще, все это к делу не относится, потому что ты уже слишком взрослый, — сухо сказал Баст.

— Ничего подобного! — мальчишка топнул ногой, потом сделал над собой усилие и судорожно вздохнул, явно стараясь взять себя в руки. — Вон, Тэм меня старше, а он все равно к дереву ходит! Я просто выше него!

— Правила есть правила, — сказал Баст.

— Да в жопу твои сраные правила! — крикнул мальчишка, стиснув кулаки в гневе. — И сам ты — мелкий засранец, который давно ремня не получал!

Воцарилось молчание, нарушаемое только неровным дыханием мальчишки. Райк смотрел в землю, вытянув по швам руки со стиснутыми кулаками; его трясло.

Глаза Баста слегка сузились.

Мальчишка хрипло заговорил.

— Всего один раз! — сказал Райк. — Всего одну услугу, только один раз. Это большая услуга. Но я заплачу. Заплачу трижды!

Баст глубоко вздохнул и шумно выдохнул.

— Райк, я…

— Баст, ну пожалуйста!

Мальчишку по-прежнему трясло, но Баст осознал, что голос у него уже не злой.

— Пожалуйста!

Не поднимая глаз, он неуверенно шагнул вперед.

— Помоги, а?

Его рука поднялась и зависла в воздухе, словно Райк не знал, что с ней делать. Наконец он уцепился за рукав рубашки Баста, слабо дернул и уронил руку.

— Я просто не могу с этим ничего сделать в одиночку!

Райк поднял голову. Глаза у него были полны слез. Лицо кривилось тугим узлом гнева и страха. Мальчишка был слишком юн, чтобы сдержать слезы, но достаточно взрослый, чтобы ненавидеть себя за это.

— Мне нужно, чтобы ты мне помог избавиться от папки, — сказал он срывающимся голосом. — Я не могу придумать, как это сделать! Я мог бы его зарезать во сне, но тогда мамка узнает. А он пьет и бьет ее! А она плачет все время, а он ее тогда опять бьет!

Райк смотрел в землю, и слова неудержимо хлестали из него.

— Я бы мог его прикончить, когда он валяется где-нибудь пьяный, но он такой здоровенный, мне его и с места не сдвинуть. Тело найдут, и выездной судья меня отыщет. И как я тогда мамке в глаза смотреть стану? Если она все узнает. Я просто не представляю, что с ней тогда будет, если она узнает, что я такой человек, что может родного папку зарезать.

Тут он поднял голову. Лицо у него было разъяренное, глаза покраснели от слез.

— Но я могу! Я бы его убил. Ты только скажи, как это сделать!

Воцарилась тишина.

— Ну хорошо, — сказал Баст.

Они спустились к ручью, оба напились, а Райк умылся и худо-бедно взял себя в руки. Когда физиономия мальчишки сделалась почище, Баст обнаружил, что далеко не все пятна на ней — это грязь. Ошибиться было нетрудно: на летнем солнце Райк загорел до густо-орехового оттенка. И даже теперь, когда он был чистый, не так-то просто было догадаться, что это еле заметные следы синяков.

Но что бы там ни говорили, глаз у Баста был острый. Скула и подбородок. Темный след вокруг тощего запястья. А когда мальчишка наклонился, чтобы напиться из ручья, Баст мельком увидел его спину…

— Ну-с, итак, — сказал Баст, когда оба сели у ручья. — Чего именно ты хочешь? Ты действительно хочешь его убить или просто хочешь, чтобы он убрался подальше?

— Если он просто куда-нибудь денется, я не смогу спать спокойно: буду бояться, что он опять притащится, — сказал Райк. Потом немного помолчал. — Он как-то раз исчез на два оборота.

Мальчишка слабо улыбнулся.

— Так хорошо было, когда мы остались вдвоем с мамкой! Я утром просыпаюсь, а его нет. Каждый день был как день рождения. Я даже не знал, что мамка петь умеет…

Мальчишка снова умолк.

— Я думал, что он напился пьян, упал где-нибудь и наконец-то свернул себе шею. А он просто продал все шкурки, что добыл за год, и купил на все деньги выпивки. Полмесяца сидел у себя в охотничьей хижине, пьяный вусмерть, всего в миле от дома.

Мальчишка покачал головой, на этот раз более твердо.

— Нет, если он просто уйдет, рано или поздно он вернется.

— Я могу придумать, как это устроить, — сказал Баст. — Это уж мое дело. Но ты должен мне сказать, чего ты хочешь на самом деле.

Райк долго сидел и молчал, стискивая и разжимая зубы.

— Пусть убирается, — сказал он наконец. Слова как будто застревали у него в глотке. — Только чтобы навсегда. Если ты действительно можешь это устроить.

— Могу, — сказал Баст.

Райк долго смотрел на свои руки.

— Тогда пусть убирается. Я бы его убил. Но это неправильно, делать такие вещи. Я не хочу быть таким человеком. Нельзя все-таки родного отца убивать-то.

— Ну, это бы и я мог сделать, по твоей просьбе, — непринужденно сказал Баст.

Райк посидел еще и покачал головой.

— Но это же все равно одно и то же, верно? Так или иначе, все равно получится, что это я. А тогда уж честней будет сделать это своими руками, чем своими словами.

Баст кивнул.

— Ну, ладно тогда. Значит, пусть убирается навсегда.

— И чем скорее, тем лучше! — добавил Райк.