Хроника воскрешения царей

Верховный правитель отправил к мирзе Малика Махмуди с подарками и подношениями и передал ему: «Приезд вельмож в какое-либо место для сражения или [заключения] мира предполагает, что вначале обе стороны должны явить доброжелательное отношение [друг к другу]. Если допустить невозможное, что одна из сторон начнет смуту, то другая не должна обращаться к ”добрым” советчикам. В начале данной смуты был убит Малик Мустафа. Путь к общению сторон был закрыт. Так или иначе, несмотря на убийство Малика Мустафы, было бы уместно, чтобы с другой стороны приехал кто-нибудь с извинениями за этот непоправимый поступок, и [тогда] ваш покорный слуга возобновил бы общение. Однако после того трагического события другая сторона лишь усилила ссору, пока в настоящее время спустя несколько дней после начала военных действий вам не пришло на ум поговорить [об этом]. Быть может, поступающие справедливо с обеих сторон смогут указать мирзе правильный путь в его тяжбах. [К вам] прибудет Малик Махмуди, сын, советник и вазир не имеющего себе равных дяди сего бедняка со стороны матери, и после целования кончиков пальцев навваб мирзы в нескольких словах изложит [наши] предложения. Будет неплохо, если мирза пришлет в крепость вместе с вышеупомянутым халифат ал-хулафа-йи Сулайман-хана».

Малик Махмуди, приехав на службу к мирзе, выказал искреннее дружелюбие. Мирза проявил в тот день жалость и сострадание к Малику Махмуди. /285/ В конце того дня он отпустил Сулайман-халифу в крепость. Малик Махмуди, вернувшись в крепость, сообщил радостную весть о приезде [Сулайман]-халифы. Халифа приехал в крепость на следующий день в сопровождении двух-трех человек из туркменской знати. Верховный правитель [Систана] пригласил часть своих родственников и устроил пир. Состоялась беседа с Сулайман-ханом, тайна раскрылась. Халифа незаметно намекнул на слишком длительное пребывание малика в той крепости. Он сказал: «Сегодняшнюю ночь я останусь с вами в крепости, а завтра уеду к мирзе и договорюсь о перемирии. Затем [вы оставите] меня в крепости, а сами поедете к мирзе и встретитесь с ним. Когда мирза разрешит вам вернуться в крепость, вы отпустите меня».

Малик Наср ад-Дин внимательно посмотрел на [Сулайман-халифу] своими мудрыми очами. Он был беспомощен и бессилен в отыскании правильного пути. Со всеми, кто заговаривал с ним об этом, он вступал в спор: «Зачем нам держать в крепости столь высокого хана?» Он так нападал на него и столько наговорил грубостей, что Сулайман-халифа в тот же час оставил службу [малику], покинул собрание и выехал из крепости. Нападки [Малика Наср ад-Дина] были вызваны тем, что почва для этой сделки была подготовлена Маликом Махмуди, а по его мнению, мир [должен] быть заключен его сыновьями. Таковы были его рассуждения, сообразные с его разумом. Надежные хранители тайны и их современники утверждали, [однако], будто цель его состояла в том, чтобы погубить [верховного] правителя. За это мирза посулил ему правление Сарабаном.

Короче говоря, поскольку в сем бренном мире всегда наготове поводы для раздора и неправедных поступков, а расстройство рядов лицемеров — это удел небес, то дела не были завершены должным образом. Мир-ахуром был Малик Латиф. Малик Наср ад-Дин сам повез мирзе трех знаменитых коней с седлами, [расшитыми] серебром и золотом. Один из коней был парадным, рожденным от случки кобылы [по кличке] Лайли и коня [по кличке] Джихан-пайма. Двух других коней предполагалось ранее отвезти мирзе от имени верховного правителя. Мирза ожидал, что он подготовит почву, когда Малик Зариф и Малик Гариб, оседлав коней, выехали следом за [отцом]. Малик Наср ад-Дин и трое его сыновей уехали, [таким образом], на службу к мирзе. Когда это известие /286/ пришло к верховному правителю, он расстроился, как его счастье, и смутился, как его счастливая звезда, потребовал поводья, надел корону, украсил талию терпения и выдержки ремнем царского клинка и перевязью царского меча, оседлал коня. Малику Махмуди и Малику ‘Али он наказал: «Хорошо стерегите ворота крепости!»

Взяв с собой [сего] раба, он отбыл к мирзе. Ни один стремянный, сколько ни старался, не поспевал за тем глубокоуважаемым вельможей. Некоторое время спустя подъехал Муршид-кули-бек сын Хусайн-хана, туркменского бека, находившийся на службе малика. Когда [верховный] правитель достиг палаток и царского шатра мирзы, вперед выступили один за одним люди мирзы и [его] предводители{430}. Приветствуя [малика] и выражая смирение, они проезжали вперед. [Верховный правитель] гнал коня до веревок шатра. [Здесь] он сошел с коня и подошел [к шатру]. Мирза послал всех присутствующих в собрании [встретить] малика. Когда тот вошел в собрание, мирза встал с места. Малик намеревался поцеловать его руку, но мирза заключил его в объятия и усадил рядом с собой. Малик подозвал [сего] раба. Я поцеловал мирзе руку. Малик представил [меня]: «Это младший сын Малика Гийас ад-Дина Мухаммада».