Хроники Амбера. Том I

Приятно стоять на краю этой пропасти, из которой некогда возникли все вещи на свете… Она существовала всегда, задолго до возникновения Образа. Это я знал совершенно точно, хотя и неведомо откуда; это находилось в самом центре моего сознания. Я знал это хотя бы потому, что определенно бывал здесь прежде. На заре своей жизни, задолго до того, как я стал тем, кем являюсь сейчас, я побывал здесь — то ли отец, то ли Дворкин, теперь я уже и не помню, приносили меня сюда и держали на руках, а может быть, стояли вместе со мной на этом самом месте, здесь, на краю пропасти, и я видел примерно ту же сцену с тем же, что и сейчас, чувством узнавания и непонимания одновременно…

Удовлетворение, которое я сейчас испытывал, чуть отдавало избыточным нервным возбуждением; в нем был привкус чего-то запретного, чего-то подозрительного и чуждого мне. Интересно, но именно в этот миг во мне возникло острое желание обладать Камнем Правосудия, который я вынужден был спрятать в компостной куче в Тени Земля; ведь Камень был той самой вещью, благодаря которой Дворкин некогда создал в нашем мире столь многое. А впрочем, может быть, я, сам того не ведая, просто искал защиты у Камня или жаждал обладать неким символом сопротивления тому хаосу, что кружил передо мной в глубине бездонной пропасти? Возможно. Не знаю.

Я, восхищенный, продолжал смотреть на тот берег бездны, и то ли глаза мои как-то приспособились, то ли перспектива в очередной раз изменилась, однако теперь я стал различать некие крошечные призрачные предметы, движущиеся внутри черной громоздящейся глыбы и похожие на медленно пролетающие метеоры. Я ждал, внимательно вглядываясь в них, порой угадывая их дальнейшие действия. Вскоре одна из туманных полупрозрачных полос подплыла ко мне совсем близко, открыв горизонт, и почти сразу же я получил ответ на некоторые свои вопросы.

Движение в темной массе стало отчетливо заметно. Одна из форм начала расти, и я понял, что она движется ко мне по некоему извилистому пути. Через несколько секунд стало ясно, что это всадник — на вид вполне материальный, хотя и казавшийся призраком, как, впрочем, и все, что было передо мной. Еще через мгновение я увидел, что всадник этот совершенно наг и сидит на безволосой лошади; и человек, и конь были смертельно бледны и стремительно мчались по направлению ко мне. Всадник размахивал белым, как кость, клинком; его глаза и глаза лошади вспыхивали красным. Не знаю, по правде говоря, видели ли они меня, существовали ли мы в одном и том же измерении — уж больно неестественно он себя вел. И все же я вытащил из ножен Грейсвандир и отступил на шаг, ожидая, когда всадник совсем приблизится.

По его длинным белым волосам пробегали крохотные искорки, и, когда он повернул голову, я понял: примчался он за мной. Взгляд его был тяжел и холоден, я физически ощущал его лбом и грудью. Я повернулся к нему боком и поднял клинок.

Он продолжал движение, и только тут мне стало ясно, сколь оба они — и всадник, и конь — огромны, чудовищно огромны, куда больше, чем я полагал. Они приближались. Что-нибудь метрах в десяти от меня всадник поднял коня на дыбы, и они остановились, глядя на меня и покачиваясь, словно в морских волнах.

— Как твое имя? — прогремел голос всадника. — Назови свое имя, о ты, явившийся в место сие!

От звука его голоса у меня зазвенело в ушах. Он говорил удивительно монотонно и громко.

— Я называю свое имя по собственной воле, а не по чужому приказу, — сказал я. — Кто ты такой?

Он три раза коротко гавкнул — видимо, засмеялся.

— Я утащу тебя вниз, в пропасть, где ты будешь вечно оплакивать свою дерзость.

Я прицелился Грейсвандиром ему в глаз.

— Слова – дешевка, а виски стоит денег.

И тут я почувствовал слабое прохладное прикосновение, как если бы кто-то вызывал меня с помощью Козыря. Однако ощущение было неясное, туманное, а у меня не было возможности разбираться в тонкостях, ибо всадник подал своему коню какой-то сигнал и чудовище снова взвилось на дыбы. Ничего, расстояние слишком велико, решил я. Однако безволосый конь бросился вперед прямо на меня, сойдя с призрачной дороги, которая, казалось, давала ему направление.

Его прыжок был так силен, что он почти достал меня. Однако не упал в пустоту и не исчез, как я надеялся, а продолжал скакать над пустотой, хотя его продвижение теперь несколько замедлилось, словно ему приходилось преодолевать некий барьер.

Когда бледный всадник на бледном коне приближался ко мне (теперь уже с половинной скоростью), я заметил вдали другую фигуру, явно устремлявшуюся в этом же направлении. Оставалось лишь вступить в бой с этим чудовищем и надеяться отбить его атаку прежде, чем подоспеет второе.