Хроники Белого Ворона-4: ИДЕМ НА ВОСТОК

— Я… огненный… маг!.. Сингкэ-э-эн!!!

Огненный купол схлопнулся и… втянулся внутрь.

Жива! И у неё есть сила!

Василиса тяжело дышала. Всё, что было ближе к кислотному кольцу, превратилось в головни. Люди, о боги… Кони плакали… Кто-то ещё был жив, кричал или хрипел.

Лекарь, нужен лекарь…

Резко воняющая палёной шерстью куча зашевелилась.

— Боня! — голос показался чужим, хриплым и страшным.

Носорог поднялся, тяжело припадая на левую заднюю ногу. Мотнул головой. Приглашает?

— Правильно, Боня! Мы живы! Пошли, покажем им!

Кельда

Я не помню, что я делала. Только обрывки. Помню прорубающихся сквозь звериную кашу воинов вокруг меня. Помню, что видела мелькнувшего носорога, яростно топчущего врагов и Василису, заливающую всё слепящим оранжевым огнём. Рычала Галя…

Что делала я? Помню только свой яростный крик.

Потом, когда всё совсем закончилось, я вернулась и осмотрела трупы этих зверюг. Я рвала им сердца — больше никак нельзя объяснить такие повреждения. У многих внутренности были просто превращены в лоскутки. Быстрая, мгновенная смерть.

Мы рылись в кургане из трупов, отыскивая его, обжигаясь кислотой, матерясь и призывая богов, по колено в кровавой мешанине непонятно уже из чьих кусков.

— Ольга! — эвенк откидывал в стороны ошмётья шкур, — Шлем!

Парни бросились к нему, помогая вытянуть скользкую неподъёмную ношу. А я оборвалась внутрь, в тонкий энергетический план, в котором сразу можно было понять — есть ли ещё надежда…

Осталась голова с шеей, левой ключицей и куском руки до половины предплечья.

Да, будь мы в старом мире — поделать уже ничего было бы нельзя. Но здесь, где всем правит магия — у меня был шанс. Ниточка тонкой энергии, которая ещё не прервалась — и я не собиралась давать ей такую возможность!!!

Что сделала — не помню. Осталось только ощущение отчаяния, безумной молитвы и чудовищного, выжигающего усилия.

Что стало со мной? Когда он встал, голый и улыбающийся, я почувствовала себя всесильной! Я исцелила их всех, кто был рядом — парней, руки которых были в язвах от кислоты до самых костей, Галю, Васю, Боню — в один миг!!! Потом мы добежали до обгорелого вагенбурга, и я шла мимо людей и лошадей, поливая их исцеляющей силой — даже тех, кто уже молчал. И они вставали, обновлённые, с удивлением снимая с себя лоскуты обгорелой кожи и одежды.

Вместо двухсот мы потеряли семерых людей и двух лошадей. Я скорблю по ним. Я сделала всё, что могла.

И ЧТО ТЕПЕРЬ?

Теперь у нас был отряд из почти двухсот голых мужиков, включая князя и Фёдора Кузьмича. На дворе — декабрь. Более-менее одежду сохранили «девятеро смелых» — мои телохраны и Кадарчан. Они даже пытались поделиться с бароном! Но всё, что у них было так или иначе было уляпано или забрызгано разъедающей кислотой. Время от времени кто-то делал так:

— С-с-с-с! Матушка кельда, опять! — и я залечивала очередной ожог. И очередной лоскут улетал в костёр. В конце концов они покидали в костёр всё своё шмотьё и присоединились к загорающим. Ну да, пришлось распалить целую кучу костров — чтоб народ не помёрз. Звериный курган сожгла Василиса. Не отходящая от мужа Галина приняла стратегическое решение полететь и привезти людям одежды. В люльку забралась дюжина мужиков — сразу в крепость улететь. Представляю, какой фурор они произвели своим появлением!

А Вася бродила по лесу и превращала квадрат за квадратом в выжженное пепелище. Лучше так, чем оставить тут эти кислотные пятна.

Моя одежда тоже была уляпана в этой кислотной мерзости. Парни нашли в люльке какую-то попону, Вова прорезал мне в серёдке дыру для головы — так я и ходила в этом креативном пончо, пока первый же обратный рейс не осчастливил нас запасной одеждой!

РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ТЕМУ

Кельда

Мы, как положено родителям, тысызыть, наций, дождались, пока все не будут одеты и уйдут своим ходом или эвакуируются. Было такое подозрение, что не все орки погибли, и князь решил лично сопровождать лошадей со своими людьми. Ну, пущай. Мы сверху присмотрим.

Мы загрузились в люльку почти тем же составом, что и в пути сюда. Только теперь с нами были Вова и Кирилл. Василиса поехала вместе с лошадьми на внезапно проникшемся к ней доверием носороге. Вот и славно. Тоже присмотрит, если что.

Мы летели над вытянувшейся по лесному просёлку колонной, описывая ленивые круги. Лес молчал.

Из люльки муж вынес меня на руках. Я устала так внезапно, что просто ноги не несли. И спала, пока всё небо не сделалось усыпано огромными как грецкий орех звёздами.

Глубоким ночером (это такой совсем-совсем поздний вечер) после позднего-позднего ужина я спросила мужа:

— Вов, не пойму я. Вот когда некромантов покромсали — все их монстры сделались как заводные игрушки с растянутыми пружинами: вроде чего-то ползают, вроде шевелятся. Они ж сами даже не ели! А эти — ровно наоборот.

Мой барон задумчиво подкрутил усы:

— Думал я на эту тему. Единственное здравое объяснение — «мёртвая рука».

— То есть?

— То есть, если кто-то (в нашем случае — я) убивает шамана, все оставшиеся монстры должны постараться… покарать убийцу, что ли?

Я задумалась.