Хроники ближайшей войны

За декабрь двухтысячного года крымская семья К.- отец, мать и четверо детей, что проживают на единственной Шоссейной улице крошечного села Мельники Белогорского района,- наговорила с Киевом по эротическому телефону на три с половиной тысячи долларов, то есть 18 тысяч гривен. В Крыму эротических телефонов нет, так что звонить приходилось в столицу.

Три тысячи баксов – это и в России довольно приличные деньги, а на Украине просто огромные. Во всем селе Мельники не наберется и трети этой суммы. Информация о рекорде заочного секса попала в газеты. Ни один маньяк еще не облагодетельствовал телефонистов на такую сумму. Специалисты Укртелекома лично выехали на место.

О том, что они там увидели, газеты уже не писали. Сообщили только, что после всестороннего расследования обстоятельств дела главная корпорация украинских связистов снизошла к плачевным обстоятельствам жителей села Мельники и не только не стребовала с них денег, но даже не отключила связь. Отрубили только межгород. Теперь семья К. больше не может звонить по эротическому телефону.

Когда Наташа родилась, ее матери было пятнадцать лет. В украинских селах созревают рано, а с контрацепцией плохо. Естественно, она отказалась от ребенка. Девочку удочерили двое бездетных немолодых людей, жители того самого села Мельники. Родилась она болезненной, хилой, развивалась медленно, одну почку вскоре после рождения пришлось удалить. Училась плохо, после восьмого класса пошла на колхозную ферму вахтером. А к концу восьмидесятых начал медленно подыхать мельниковский колхоз.

Двадцати лет от роду Наташа в очередной раз попала в больницу и познакомилась там с бывшим афганцем Николаем. Он был уроженцем соседнего района – Кировского,- полтора года после учебки благополучно отслужил в разведроте и за три дня до дембеля в Джелалабаде подорвался на мине. Жив остался, но контузило страшно – следующие четыре года валялся по больницам: то левую половину тела парализует, то головные боли замучают. Здесь, в больнице, они и познакомились с Наташей. А вскоре поженились: два инвалида второй группы.

– Наташа, как же вы не боялись? Ведь больны оба…

– А кто на меня такую еще посмотрит? Других парней не было…

Ну, это положим. Если бы не ранние морщины, не грязь, не засаленные тряпки, в которые кое-как закутана ее сутулая фигура,- она была бы даже миловидна, в молодости-то наверняка. Да и Николай вполне симпатичен, особенно вот это выражение радостного изумления, которое так и застыло на его лице… но когда оно уж слишком долго не сходит с лица, становится жутковато. Он и до сих пор не вполне верит, что жив. Вообще при словах «контуженный афганец» представляешь себе что-то ужасное, боишься и вопросы задавать – афганцы до сих пор ведь не могут простить всем неафганцам, что им пришлось воевать в чужой стране непонятно за что; но этот очень нетипичен. Вышел он к нам не сразу, потому что стеснялся. К нему и так уже приезжало телевидение (правда, по другому поводу): ему не нужно лишней славы.

Однако про историю эту он рассказывает охотно, потому что она ему кажется забавной. И она действительно забавна, если посмотреть на нее с позиций какого-нибудь верховного существа, лишенного сострадания и брезгливости. Вскоре после того, как Николай и Наташа поженились, умерли Наташины приемные родители, и молодые вдвоем остались в маленьком домике на улице Шоссейной: две комнаты, осыпающиеся стены… Первое время Николай работал трактористом в том же колхозе (тракторов было под конец всего два, а трактористов все-таки больше, но помогло боевое прошлое – учли заслуги и дали работать). Трактор вскоре издох, а следом за ним и колхоз. Все жители Мельников стали кормиться с собственных огородов, благо крымская земля щедра. Николай и Наташа получали пенсии – по 160 гривен, или 35 долларов в месяц. За десять лет у них родилось четверо детей. На ржавой дверце от старой печи (дверца валяется в огороде) мелом аккуратно написано: Олег, Ваня, Алина, Юля. Это старший, Олег,- он уже в школу ходит, за два километра,- объясняет младшим, как они пишутся. Олегу восемь, Ване пять, Алине четыре, Юле полтора. Правда, она еще не ходит, но уже стоит. Родилась недоношенной, семимесячной.

– Наташа, но вам же, наверное, нельзя рожать с одной почкой?

– Да, врачи говорили, что нельзя. Но я решила: у меня будут дети!