Хроники ближайшей войны

– И как же они прикалываются?

– А валят и ноги об меня вытирают.

Это они так прикалываются, потому что он грязный. Ну, понятное дело,- очень же весело. Дети всегда прикалываются над тем, кто грязный. Им не объяснишь, что другой одежды у него нет. А учится он хорошо.

– У меня вообще дети хорошие,- с гордостью говорит Наташа.- Нам ничьей помощи не надо, мы их сами поднимем… вырастим…

Обо всем об этом они поговорили – и больше по эротическому телефону не звонили, потому что темы были исчерпаны. Но сосед, Вовка, их далеко еще не исчерпал. В юноше бурлил пубертат. Он рассказал девушкам на том конце провода много интересного. Впоследствии, когда Николаю показали эту расшифровку, он много смеялся. И в самом деле – это феноменальный памятник бардака, царящего в мозгах семнадцатилетнего постсоветского человека. Тут, как на помойке, свалено в кучу такое количество огрызков и объедков десятка разных мифологий, что диву даешься, сколько всего успело прокатиться по бывшему пространству СССР за последние годы: что-то подхвачено в копеечном боевике в просмотровом видеозале, что-то услышано от сверстников, что-то вычитано в газете «Ночные наслаждения»… Короче, он им вкручивал, что он афганец. Крутой ужасно. В госпитале полгода лежал, буйствовал, аминазином его кололи. А после аминазина он стал еще круче и поступил в Белогорск работать спасателем на водах. И рассекает по водам Белогорска на водном мотоцикле, ага. Вот только что нарассекался и теперь звонит.

Село Мельники расположено в ста километрах от моря. Водного мотоцикла здесь никто никогда не видел. Да и море видят нечасто – не до поездок местным жителям. Все кормятся с огородов, никому не платят пособия, у всех дети – короче, набор проблем общий. Другое дело, что этим жителям легче: во-первых, они не инвалиды, а во-вторых, у них есть своего рода нулевая метка, предельно заниженная планка – семья К. И если отсчитывать от уровня и образа жизни этой семьи, то все они тут богачи.

– Наташа, а можно мне посмотреть на этот телефон?

– Ой, лучше не заходите… у нас не убрано…

Но потом она нас пускает. И в нос мне ударяет такая страшная, густая и застарелая вонь, какой не бывает и в коровнике,- и я успеваю подумать, не держат ли они скотину, но тут же вспоминаю, что скотины никакой нет («Кто ж нам сена накосит?» – говорила Наташа), да и негде ей быть. Двери между комнатами нет, в проеме висит занавеска в прорехах, и слово «грязная» для нее еще слишком комплиментарно. На полу валяются какие-то тряпки, кучи мусора, куски штукатурки. На потолке и стенах – дыры. Половины стекол нет, они затянуты полиэтиленом. В одной комнате мебели нет вовсе, кроме старого буфета, облупленного до полной неразличимости его прежнего цвета. Во второй стоят три продавленные железные кровати и телевизор. На одной кровати спит Наташа с мужем, на других – дети, попарно. Гостящего тестя, видимо, устраивают на полу. Есть старая проржавевшая печка, на растопку которой срубили единственное дерево, росшее рядом с домом. Какое это было дерево – по пню не определишь.

А телефон, виновник всего, спрятан под кроватью. Теперь его кому попало не дадут. Да к ним никто больше и не ходит. Вовка испугался на всю жизнь, когда приехали из Укртелекома: ударился в бега. А разговаривать с его бабкой (родители парня обретаются неизвестно где) бесполезно: она старуха зловредная, запозорит на всю улицу – проблем не оберешься.

– Если вы нам добра хотите, вы к ней не ходите,- предупредила Наташа.- Она нам может такое устроить…

А делегация из Укртелекома приехала серьезная. Шутка ли – такие деньги! Привезли запись всех разговоров, расшифровку, даже девушек прихватили из Киева – на опознание голосов. Девушки-то и опознали, что Николай звонил им всего дважды. Большая часть разговоров проходила с кем-то гораздо более молодым.

– Ну и как девушки?- спрашиваю я Николая.

– Ничего девчонки, симпатичные. Поговорили мы с ними, как они живут, как зарабатывают. Трудно им, конечно.

Представители Укртелекома зашли в дом, посмотрели, понюхали и сказали, что финансовых претензий к семье К. не имеют. Только вот выхода на межгород с их телефона теперь нет, и не с кем Наташе обсудить цены на мясо и школьные дела своего старшего сына.

– Да сами они все это наговорили, никакой не Вовка,- уверяли нас соседи.- Они же дурные, чего с них спросить…