Хроники ближайшей войны

Послебесланские шаги российской государственности - и, разумеется, инициативы недремлющих патриотов - сводятся все к тому же репрессивному набору: достаточно почитать очередную «Литгазету», если не противно. Там все о том же - о необходимости отобрать телевидение у банды продажных Сванидзе и отдать настоящим русским мыслителям вроде Ю.Полякова, А.Горбунова, А.Салуцкого, Ю.Чехонадского, А.Варламова и прочих, прости Господи, светочей. Куда смотрит начальство?! Да моя бы воля - я давно бы им все отдал, через неделю такого вещания народ бы в щепу разнес Останкино, что ему так и не удалось одиннадцать лет назад. В статье Ю.Полякова «Государственная недостаточность» сказано открытым текстом: в том, что у народа ослабли государственные инстинкты, виноват эфир. Странный народ - всю жизнь сидит и смотрит телевизор. Делать ему, что ли, нечего? Разумеется, в том, что русский народ (а вовсе не только тревожно-мнительные евреи) побаивается государства и ни в чем не верит ему, нету, с точки зрения Полякова, никакой государственной вины.

Причина в телевидении, то есть опять-таки под фонарем. Между тем государство очень постаралось, чтобы у народа ослаб государственнический инстинкт. Мало того, что оно непрерывно обожествляет себя, полагая в себе высшую надличностную ценность,- оно бы и ничего, поскольку видеть в государстве одну только жилконтору действительно мелковато; беда в том, что на все угрозы государство отвечает только одним - не защищает своих граждан, а усиленно истребляет: вероятно, чтобы несчастные не мучились. На террор отвечает отменой выборов и увольнением Шакирова, да еще и смертную казнь хочет возвращать и на телевидении вводить государственные советы - ну не восхитительная ли наглядность! Есть древний анекдот о фараоне, который страдал животом: все врачи предлагали поставить фараону клизму, и всех он казнил, но когда вызвали еврея - еврей предложил, чтобы клизму поставили ему, а не фараону. Властителю тотчас полегчало.

С тех пор всякий раз, как у фараона болел живот, клизму ставили еврею. Но добро бы только еврею!

Журнал «Октябрь» в восьмом номере за 2004 год предпринял замечательный эксперимент - републиковал 36 лет спустя фрагменты романа Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?». Кочетов являл собою редкий тип пролетарского писателя - в отличие от крестьянских, «почвеннических» авторов, он был атеистом и ортодоксальным марксистом, то есть на русского патриота никак не тянул, но евреев и интеллигентов ненавидел еще больше, чем почвенников. Это интеллектуальное одиночество, если применительно к автору «Журбиных» вообще можно говорить об интеллекте, и привело его к самоубийству в шестидесятидвухлетнем возрасте. «Октябрь» перепечатывает фрагменты романа с остроумным и точным комментарием Евгения Попова. И вот Попов замечает - комментируя фразу положительного героя о том, что международная обстановка сейчас очень сложная,- что практически не помнит времени, когда бы вокруг Советского Союза была простая международная обстановка. И это вполне объяснимо, добавим мы: государство, не умеющее ничего, кроме истребления своих подданных,- нуждается именно в такой обстановке, а лучше бы в перманентной войне, поскольку «изнутри и извне» получается еще быстрее.

Нет нужды напоминать о том, что все репрессии тридцатых годов обосновывались именно «враждебным капиталистическим окружением», и классически четкий пример такого обоснования мы можем найти, скажем, в редкостно откровенной гайдаровской повести «Судьба барабанщика» (на что в статье к столетию Гайдара указал Е.Марголит).

Все из-за той стороны, куда садится солнце. Если б не Запад, разве бы у нас так убивали своих? Троцкисты управляли вредителями из-за границы; заграница только и ждала, когда бы нас поглотить,- и война была разрешением этого нечеловеческого напряжения. Наконец-то! Более того - она была главным оправданием происходившего в тридцатые годы; без этого оправдания жизнь нескольких поколений потеряла бы смысл.

Мне, разумеется, возразят, что помимо истребления в СССР происходило столь же лихорадочное созидание. На что я рискну ответить, что истребление вовсе не было фатально, что далеко не только им обеспечивалось строительство Магнитки, метро и высоток. Напротив, рост страха приводил к тому, что советская жизнь становилась все более и более анемичной и второсортной; когда все время слишком страшно - уже скучно. Америка в тридцатые годы созидала ничуть не меньше, из депрессии вылезала бурно и стремительно - но вплоть до маккартизма никаких массовых репрессий не знала. В двадцатые годы и даже в первой половине тридцатых большая часть российского населения еще воспринимала страну как свою; коллективизация отняла это чувство у крестьянства, большой террор все объяснил горожанам.