Хроники боевой нереиды, или Ангелы тоже плачут

Я развернулась на пятках и зашагала в свою комнату. Шагать недалеко, она по соседству. Кстати, меня вдруг осенило. Я остановилась и внимательно огляделась. Если так прикинуть, то вся вилла после переноса и внутренней перепланировки с дорогущим ремонтом стала в целом напоминать не родовое гнездо, а девчачье общежитие. Такое дорогое общежитие для девочек из благородных родов. Очень привередливых девочек с отличным вкусом. Взять хотя бы наши с Михаилом комнаты, они ж похожи, кровати там эти огромные, удобные. А вся обслуга вынесена в отдельный двор с маленькими коттеджами. Интересненько.

Я зашла в свою комнату, подняла с пола сумку, открыла и задумчиво уставилась на глушилку. Красный огонек весело подмигивал, сообщая, что все камеры и микрофоны в радиусе километра не работают.

Воронин, часом, не убежище ли строил для Жар-Птиц?

В коридоре щелкнул замок, и я снова имела честь слышать голос начальствующего.

– Не убежище, Сао! Выключай и работай. У него в голове счастливый азарт на поимку был, и он слишком старательно мыслил о сделке прежде, чем сбежать с острова.

Да? Я пожала плечами, на сенсорной панели глушилки выбрала режим частичного исключения, ввела номера своей станции и станции Михаила и отправилась к письменному столу у окна. Хорошо иметь напарника, который мысли читает. Были сомнения – раз! – и нет сомнений.

– Да? – Воронин на экране выглядел озадаченным и настороженным одновременно.

Я шмыгнула, начиная раскручивать в голове фантазии относительно паршивой судьбы Жар-Птиц. К тому же, решила подкорректировать слегка план действий в свете нового открытия и последовавшего вслед за ним заблуждения.

«Сао», – недовольно прошептал в мыслях Михаил.

Да, брось! Это ж эффективнее.

– Вы… Вы… – Я представила, каково жить фениксам тут взаперти, провоцируя паршивое настроение, но смогла только еще раз шмыгнуть. Не сработало.

– Что? – Теперь ведьмак испугался.

– Вы… – Никакие мысли не помогали, поэтому решила работать на скорость, чтоб не успел заметить подвох. – Она его сожгла! – Я представила, что Михаила не стало и неожиданно слезы сами покатились из глаз.

А вот это сработало! Оказалось, что к архангелу я привязалась сильнее, чем думала, и даже сильнее, чем могла представить.

– Кто?!

Захотелось двинуть гнездового, да так сильно, что едва себя не выдала злостью. Кто? Серьезно? Хочешь обманывать, так врать научись сначала!

Вспомнились объятия теплых крыльев, руки Михаила, его стройное потрясающее тело, вечно идеальный беспорядок на русой голове, едва заметные ухмылки на мои шутки, его всегда неожиданная ласка и нежность и, само собой, дурная привычка таскать меня под мышкой. Всего этого не стало. Я всхлипнула и заревела:

– Птица-а-а! – Получилось громко и сопливо.

А еще его утренняя ревность к братьям, особенно к Рафаилу, – как мне без этого?

«Я не ревную», – беззлобно пробурчал архангел в моих мыслях.

Настрой не сбивай прекрасной!

– Сожгла дитя Атума, – пробормотал ошалело Воронин. Это он не играл, это он явно удивлялся, размышлял и планировал.

– Чичас, – прогундосила я и, громыхая, полезла искать салфетки.

Когда выпрямилась и вновь взглянула на экран, зажимая нос кремовым шелковым платком с вышитой вручную монограммой, хозяин виллы производил впечатление создания, слегка недовольного жизнью.

– Чито мне делать? – Я мстительно высморкалась в дорогущий кусок иномирной материи и снова заревела. – Я вызвала сюда все войско. Братья готовы мсти-и-ить!

На слове «войско» лицо Воронина вытянулось, на слове «мстить» ведьмовские глаза полезли из орбит, а рот растерянно раскрылся. Но Сао была бы не Сао, если бы остановилась на достигнутом.

– Это же фе-э-э-эникс. А я знаю одну-у-у. Я ее… – Я осеклась, высморкалась, отвлеклась от экрана и начала сосредоточенно складывать платок поудобнее.

– Что?! – взвизгнул совсем не мужественно ведьмак.

– Вызвала ее и мужа ее вызвала, а они с Козловой друзья. И Козлову вызвала. А она мать ангелов и аптекарь. Скоро Ярослав Атум будет здесь со своей группой, и еще члены шабаша аптекарей, потому что это птичий сад, а еще… – Я снова высморкалась, стараясь не расхохотаться, глядя, как Воронин беспомощно, будто выброшенная на лед рыба, хватает ртом воздух.

– Еще? – наконец сумел выдавить гнездящийся неудачник.

– Змия езчо, – я опять зажала нос платком, зажмурилась и зарыдала.

Михаил же влюбленный в меня был. Я лишилась влюбленного в меня архангела! Разве можно так, Вселенная? Дать и отнять.

«А не очень поспешные выводы насчет влюбленного архангела?» – Голос в моей голове звучал серьезно, но интонации веселья я там тоже уловила. В целом, он же не отрицал. Я бы предположила, что начальство было возмущено моей наглостью и самоуверенностью.

– Какого змия? – лицо Воронина растеряло всякую мимику и стало белым. Кажется, до обморока мужика доведу. Это у меня впервые. Интересный опыт.

Я отодвинула платок и уже спокойнее проговорила:

– Вуголу, гонечно. Гагого езче? Он в беженздве. – Я пошевелила носом и стерла слезы в уголках глаз. – Мне удром богазалозь, чдо взе здезь богоже на дорогое обжежидие. Зачем вам эдо взе?