Хроники частного сыска

«Притон, – констатировал Руслан. – Я нахожусь в низкопробном шарашкином притоне. Ну, что же? Доводилось. Бывал. Прорвёмся. Только бы не покалечили машину и, почуяв бабло, не домогались бы до моей персоны… Если что – как-нибудь чем-нибудь откуплюсь и сделаю ноги. Со всяким сбродом лучше не связываться, но и бояться не стоит. Они, что шавки: стоит прикрикнуть, дать понять, что ты не из робкого десятка, кто тут барин, так они и завянут, и примут излюбленную позу – согбенно, с протянутой рукой, искательно, заглядывая в твой рот. Да-да, непременно так». – Он продвигался осторожно, стараясь не наступить куда не следует, и очень скоро понял, что ему предстоит подняться на второй этаж, чтобы найти комнату №10.

За отворённой широкой деревянной дверью с выбитым замком и оборванным войлоком, в практически пустой комнате с потёками по стенам, углам и потолку, под байковым одеялом лежал иссохший, обросший почему-то покоцаной бородой старик. Пахло мочой, лекарствами и древними вещами. Гарь с первого этажа заползала и в это скаредное и убогое жилище страждущего, но она не могла заполнить комнату с наглухо закупоренными окнами настолько, чтобы хотя бы на время изгнать скорбный запах. Комната была на восточной стороне, и вечернее солнце в неё не проникало – было довольно сумрачно. Вошедшему с улицы, облитой солнечным светом, это должно было показаться чуждым и вызвать отторжение, а лежащий на смертном одре старик – возомниться метафизическим казусом.

Старик без единого движения смотрел на вставшего в дверях молодого человека.

– Какой гладкий и ладный господинчик! – услышал позади себя Руслан скрипучий голос. – Милости просим в наше скромное жилище! Всё наше – Ваше, а Ваше – наше, милый человек!

То было некое подобие женщины – расплывшееся телом, распухшее и почерневшее от тягот беспрестанного пития чарок с Зелёным змием. Женщина смолила вонючую папироску и смотрела с прищуром – пытливо и внимательно – на богатого гостя. Из-под распахнутого халата, некогда ярко-пёстрого, а ныне засаленного до черноты, вываливались обвислые груди невероятных размеров, – впрочем, ничем не уступавшие её общим габаритам, которыми она походила на ворох сена, оброненный с воза нерадивым хозяином и пролежавший под открытым небом всю зиму. Женщина едва доставала макушкой до солнечного сплетения Руслана, и он, с высоты своей, с призрением и брезгливостью, которые, при всём желании, не сумел скрыть, обмерив её взглядом, упёрся глазами в бурдюки, прицепленные к её грудной клетке.

– Нравится? – поинтересовался та, выпячивая своё богатство.

– Так себе. Скорее нет, чем да.

– Ох, извините-пожалуйста, я не нарочно, – кривляясь, сказала женщина и запахнула халат. – Но, может быть, всё же загляните на огонёк? – Она встала вполоборота и приглашающим жестом синюшной руки с папироской указала на дверь соседней комнаты.

– Может быть, позже… – отозвался Руслан и обратился глазами в комнату, из которой на него всё так же молчаливо смотрел старик.

– Ты что, извращенец? – панибратски спросила женщина.

– Почему это? – удивился Руслан.

– Пялишься не на прелести бабы, а на чахлого старика? Надо же! Ну и молодёжь пошла. Зажрались коты. – Оттеснив Руслана, она ввалилась в проём двери и противным склизким голосом прокричала: – Здорово, Семён! Никак не встретишься с Богом? Грехи не пускают? Кхе-кхе, – она закашлялась. – Как тебе такое нравится, – сказала она Руслану, – лежит тут себе целую неделю – и ни туда, ни сюда. Никак не разберёт, чего ему надо. А, старик? Чего ты хочешь?.. Мне-то что. Мне всё равно – живи, коли можешь. Но только, ради Пресвятой Богородицы, не мучь ты меня больше ни единой минутой – сколько же можно!

Старик закряхтел. Попытался поднять руку, чтобы сделать прогоняющий жест. Зашевелил губами.

– Ой ты, ой ты, не нравится ему. Подумаешь, цаца какая. – Женщина надвинулась на Руслана. – Ну, так что, милый? – спросила она, обдавая Руслана дурным запахом изо рта. – Кто тебе нужен? Я не сгожусь? – Она озорно подмигнула и сплющила лицо игривой улыбкой.

– Это Семён Игнатьевич Покрута-Половцев? – серьёзно спросил Руслан.

– Он самый… – Пылкость женщины угасла, от разочарования она скорчила рожу. – Так тебе, мил-голубок, нужен этот старик? Ты к нему, что ли? А ты ему кем приходишься? На сынка-оболтуса вроде не похож… Не уж-то внук? Он тут всё кого-то из родных поджидал, да только кто у него есть-то из родных? Никого нет. Уже да-авно всех умаял. А сынок? Так тот ни разу не бывал. Верно, ты внуком будешь.

– Внук.

– Ага. – Женщина прищурилась мутным глазом, склонила голову, пыхнула дымом. – Понятно… Если будет чего надо, заходи. Вот моя комнатка. А к нему тут одна сердобольная монашка всё ходит – в последние дни без отлучки подле сидела. Теперь, наверное, куда-нибудь отошла. Глядишь, скоро подойдёт.

– Понятно. – Руслан стал протискиваться в комнату.

– Ну-ну… «понятно»… ну-ну… – Женщина с самодовольством, величественно выдвинулась в коридор, и Руслан затворил дверь.

– Русланушка, внучек, сядь ко мне… – проговорил дед.