Хроники Черного Отряда. Книги Мертвых

Нарайян встревоженно зашевелился: отчаяние было столь сильным, что душилу ничуть не утешало его собственное, все еще продолжающееся благополучие. Никогда еще Дщерь Ночи не была так далека; никогда еще разлука не была такой долгой. Если он потеряет эту девушку, всякое движение вперед утратит смысл. Надо будет возвращаться к Кине. Больше он уже ничего не сможет сделать.

Впрочем, остается крайне зыбкий шанс, что живому святому обманников удастся продолжить главное дело его жизни. Да и жив он еще только потому, что захватившие его враги хотят преподнести подарок родителям девчонки.

Такое с ним уже было.

Его дни и часы уже сочтены, а вера вновь подверглась суровому испытанию.

Он услышал слабое шипение, показавшееся знакомым. Но ведь этот звук и в самом деле знаком! Сердце старика заколотилось. Это же опознавательный сигнал душил, пароль, применяемый в темноте, когда движения рук бесполезны. Нарайян откликнулся таким же шепотом. И раскашлялся от усилия.

Обмен сигналами продолжался, пока Нарайян не убедился, что его отыскал брат по вере.

– Зачем ты пришел? – спросил он. – Спасти меня невозможно.

Он использовал тайный жаргон душил, что стало окончательной проверкой. Как минимум это позволяло узнать ранг собеседника. Ранг оказался высок – очень немногим удавалось его достигнуть.

– Сама богиня послала меня передать тебе ее любовь и благорасположение. Она признательна за все принесенные тобой жертвы. И она заверяет, что награда будет достойной. Знай же: Кина воскреснет гораздо раньше, чем рассчитывают не верящие в ее победу. Знай же: твои усилия и непоколебимая вера сыграли в этом решающую роль. Знай же: ее враги скоро будут захвачены врасплох и уничтожены. Знай же, что она благословляет тебя и ты будешь стоять рядом с ней, когда мы будем праздновать Год Черепов. И знай же, что из всех, кто служил ей когда-либо, даже из многих ее святых, ты был самым любимым.

47 Врата Теней. Ремонтники

Из лагеря, разбитого ниже Врат, бежал поток Неизвестных Теней – Тобо пытался отвести исходящую от Ворошков угрозу. Его особенно волновала судьба тех, кто охранял Длиннотень, пока Шиветья каким-то образом не сообщил ему, что для летающих колдунов они невидимы.

– И ты ему веришь? – спросила Госпожа. – А если он попытается заключить с Ворошками сделку получше, чем с нами?

– Что еще за сделка с Ворошками? Мы дадим ему то, чего он хочет. Причем не пытаясь его контролировать и даже почти ничего не прося взамен.

– Наверняка он думает, что таких хороших сделок не бывает. – Госпожой овладела ее обычная подозрительность.

– А что стало с золотым кайлом? – спросил я. – С Ключом обманников к Вратам?

После паузы, в течение которой Тобо решал, что можно нам рассказать, он ответил:

– Я оставил его у Шиветьи. Он может снова понадобиться, когда придет время убить Кину. Не знаю другого места, где он будет менее досягаемым для тех, кто верит в богиню.

Тобо обвел нас взглядом, в котором читалась тревога. Парень надеялся умолчать о сделанном. Золотое кайло – у душил чрезвычайно важная реликвия, с помощью которой можно освободить Кину.

И Тобо боялся, что как минимум один из нас расскажет еще кому-нибудь об услышанном.

Ночь была длинной, но день обещал стать еще длинней.

Для тех из нас, кто не помогал Тобо, настало тоскливое время. Делать им было совершенно нечего, только играть в карты и гадать, хватит ли жителям Нового города дерзости напасть на нас.

Панда и Призрак больше наблюдали за игрой. Когда брали карты сами, у них не очень-то хорошо получалось. Тонк – одна из простейших игр, что касается правил, но в ней исключительно важен треп в самом процессе игры. Группа закадычных друзей – совсем не то что группа, в которой игроки с трудом общаются на одном языке.

Стоит Отряду остановиться на пятнадцать минут, как тут же кто-нибудь садится за тонк. Эта традиция родилась за десятилетия до меня. И проживет очень долго после моего ухода.

После моего ухода… Я все пытаюсь вообразить, как сложилась бы моя жизнь, если бы я много лет назад покинул Отряд. И не хватает воображения. Признаюсь, выше моих сил было бы бросить все, чем я живу, пусть даже это все – безрадостный тяжкий путь, петляющий по окраинным болотам преисподней.

Почти весь день я был как зомби, таскал кирпичи для юного каменщика, в то время как моя душа отважно путешествовала по полям несбывшихся возможностей.

Уже под конец дня я сказал Госпоже:

– Наверное, мне следовало бы говорить такое чаще. Я люблю тебя и благодарен судьбе за то, что она свела нас.

Мои слова ее настолько ошеломили, что она даже ответить не смогла. Лебедь и Мурген некоторое время пялились на меня, разинув рты и гадая, уж не решил ли я, что настал мой смертный час.

Ворошки наблюдали за нами непостоянно. Они вели себя осторожно, показываясь ненадолго несколько раз в течение дня. Похоже, обычная самонадеянность им изменила.

Управившись со своей работой, я спросил Тобо:

– Что они задумали, по-твоему?

Мы уже говорили об этом, но я не имел такой привычки – принимать действия колдунов за чистую монету.