Хроники Червонной Руси

...Вернулся Фёдор в Перемышль месяц спустя, усталый, с рукой на перевязи. Переодевшись и помывшись, не мешкая постучался в княжьи хоромы.

Володарь с трудом скрывал радость, глядя на пошатывающегося от усталости проведчика.

— Вот, воротился, как обещал. — По лицу Радко скользнула вымученная улыбка.

Он стал подробно повествовать о походе:

— Пошли на половцев со дружинами князи Владимир, Давид Святославич, Святополк Киевский. Такожде полоцкая дружина пришла со князем Давидом, сыном Всеслава, ещё Мстислав, племянник Игоревича, Вячеслав Ярополчич, и средний сын князя Владимира, Ярополк, с ростовцами и смолянами. И пешцев много киевских, черниговских, переяславских. Один Ольг Святославич не пришёл, ответил, нездоров, мол. Старый он приятель половцев. Двинулись мы по Днепру, комонные и на ладьях, пороги прошли, до Хортицы добрались. Потом на восход свернули, пошли степью. Днём тепло, хоть и ветер, солнце припекает, зато по ночам зуб на зуб не попадает, у костров токмо и согревались. Ну, князь Владимир Мономах меня к себе вызвал, послал в сторожу, долго полз я по сакмам, балками и буераками пробирался вместях с торчинами — их мне под начало выделили князи. В общем, выследили мы — идёт по степи отряд большой половецкий, верно, передовой. Скачут медленно, кони за зиму исхудалые, на подножном-то корму. Ну, я в обрат. До стана нашего добрался, князю Владимиру доложил, что видел. Тогда послал князь сына своего, Ярополка, встречь половцам. Обступил Ярополк поганых неприметно, в балках наши русичи схоронились, а наутро и вышли да копьями враз ударили. Ни единый половец не ушёл, всех побили. Хана Алтунопу зарубили.

— Хан Алтунопа погиб?! — По челу Володаря пробежала тень. Вспомнил он, как помог ему этот хан управиться с уграми, как искусными манёврами заманил он войско Коломана в засаду. А вот теперь сам угодил в хитроумно расставленную сыном Мономаха ловушку. Воистину, всё в Руце Божьей!

Между тем Радко продолжал свой рассказ:

Потом вся сила половецкая на нас пошла, все донские орды навалились. Случилось сие на реце Молочной, в урочище Сутень. Князь Владимир впереди пешцев поставил, комонные же дружины позади и на крыльях расположил. И началась сеча ярая. Пешцы выстояли, отбили натиск поганых, истомили их, тогда уж и дружины ударили, налетели, в бег половцев обратили. Долго гнали мы их по степи и секли. Двадцать ханов ихних в сече пало. Одного, Бельдюза, в полон притащили. Велел князь Владимир его убить, рассечь тело на части и оставить вранам хищным на съеденье. Иного не достоин убивец сей!

«Бельдюз, белый куман. С ним тогда сговаривался Василько, его водил на ляхов. Видно, Мономах* не простил хану разорение городов на Переяславщине. Тогда, ещё при Всеволоде, сказывают, сей Бельдюз самолично младенцев в огонь бросал. Вот и получил награду!» — подумал Володарь.

Да, события в степях разворачивались стремительно. С одной стороны, половцы были давними недругами Руси, но, с другой, их поражение могло развязать руки Святополку и его окружению. Снова тогда алчный владетель Киева обратит взор на Червонную Русь. Тем паче сын его третий год сидит во Владимире-на-Волыни. В душе у Володаря царила тревога.

— Наших много пало? — вопросил он Фёдора.

— Да не то чтоб очень. Из дружин почти никто не погиб, ну, а пешцев немало, конечно, полегло в начале сечи, в сумятице. Из князей Вячеслав Ярополчич токмо пострадал вельми. — Радко горестно вздохнул. — Вперёд сунулся, горячая голова. Многих половцев своей дланью порубал, троим ханам головы снёс, но и сам изранен вельми. На телеге, в обозе в Киев к знахарям его доставили. Может, выживет, может, нет. Князь Святополк вельми сим огорчён. Да и... что я матери его топерича отпишу?

Радко горестно вздохнул и умолк.

Володарь поспешил перевести разговор на другое. Всё, связанное с княгиней Ириной, осталось для него в прошлом, и не хотелось сейчас ворошить в памяти былые страсти.

— Стало быть, разбиты и рассеяны половцы, — заключил князь.

— Ну, не совсем ить тако, — тотчас возразил ему Радко. — На Днепре хан Боняк силы свои сберёг, да и Шарукан Старый живёхонек. Князь Владимир собрал после битвы у себя в шатре всех князей да бояр видных и молвил: мол, токмо одну голову гидры, огнём дышащей, сокрушили мы. Впереди сечи новые.

— И что, ты опять на рать пойдёшь? — усмехнулся Ростиславов.

— Да я, думаю, уже отвоевался.

— Чего же так?

— Да... Я, княже, иным делом займусь. Ожениться хочу. С Радмилой меня поп волынский развёл.

— Кто ж невеста твоя? Не та ли боярышня юная, кою ты в прошлый раз из Киева привёз?