Хроники Долгой Ночи (СИ)

Пройдя вовнутрь, Михаэль сразу же бросился к вину, гревшемуся рядом с пламенем, разведенным внутри шатра. Покашляв от едкого дыма, принц отпил вина и, бросив взгляд на наскоро собранный стол, направился к нему. Достав из сундука несколько бумаг, Михаэль бережно взял в руку перо и первым делом написал Бэйлу Рэндэлу, по слухам уже покинувшего столицу после победы над войсками Унферта.

Завернув тонкий свиток и скрепив его печатью, юноша принялся за второе письму, которое уже должно было отправиться к любимой его, Антее, недавно порадовавшей Михаэля новостью о том, что носит его ребенка. Он помнил этот день — следующий после победы над Дейкером, на рассвете, когда Бэйл уже собирался на подмогу столице, птичник принес ему счастливую весть. На его удивление, лучший друг и соратник его, Бэйл, не разделил с ним радость и чашу вина за будущего ребенка, а лишь как-то зажато, и даже грустно улыбнулся, не объяснив причину этим переменам.

Когда и это письмо было готово, Михаэль аккуратно завернул свиток и оставил на столе — птичник всегда забирал письма принца утром, когда все ещё спали. Выпив немного горячего вина и, с улыбкой представив, какой прекрасный ребенок будет у него и Антеи, Михаэль лег на свое ложе, укрылся меховым одеялом и, прогнав лезущие дурные мысли о встрече Торо и Рассела, безмятежно заснул…

***

Томас проснулся рано — лучи солнца ещё даже не появились из-за вершин Аллеборских гор. Он увидел лица новых стражей, исправно сменившихся среди ночи, и, смочив горло холодным, как лед вином, поднялся с постели. Облачившись при помощи ночных слуг в доспехи, Томас тяжело вздохнул и вышел из шатра. На улице до сих пор властвовала ночь, но просвет, еле видневшийся за горами, давал понять — утро наступит совсем скоро.

Из шатра Дэймона Торо, расположенного буквально в метрах десяти от шатра Томаса, валил яркий свет, издаваемый пламенем. Пройдя по притоптанному снегу, Томас отодвинул занавесь шатра и оказался внутри. Взгляду его предстал Дэймон, расхаживающий по шатру в обычной рубахе, сквозь которую Томас видел многочисленные ранения герцога. Он пил что-то из маленькой, прозрачной бутылочки, что-то напоминающее немного густое молоко, и после каждого глотка казалось, что движения герцога становились более расслабленными.

— Герцог Торо, от чего вы не спите? — произнес Томас, дождавшись, пока Дэймон обратит внимание на его приход.

— О, Ваше Величество, с чем пожаловали? — ответил Дэймон, поставив флакон на небольшой столик.

— Да… Хотел обсудить то, куда двинет наша армия утром. Но пока наблюдал за вами, герцог, единолично решил, что двинемся мы на юг.

— Отчего это на юг? — поинтересовался Дэймон, сев на бочку в метре от яркого и жаркого пламени.

— На юге есть интересный город, через который проходят все торговые суда королевства Эрнедон.

— Вы говорите о крепости Эрнепорт, дома для рода Брайсон? — прервал Дэймон Томаса, но, решив дослушать, сразу же замолчал.

— Да, Дэймон, именно он… — вспомнив про отказ от формальностей, проговорил Томас.

— Я помню этот город, у меня с ним связано много неприятных воспоминаний и глубоких ран, так физических, как и душевных…

— Мне очень интересно, Дэймон, продолжайте, до рассвета у нас есть время…

— Будете вино? — предложив Дэймон, на что Томас лишь молча покивал.

Дэймон поднялся и шаткой походкой прошел к кувшину, стоявшему близ его расправленного ложа. Взяв кувшин в левую руку, и что-то из деревянной миски в правую, Дэймон вернулся к Томасу, с нетерпением ожидавшего рассказа Дэймона. Плеснув вино в чашу своего короля и поделившись с ним парой длинных кусков сухого крепко соленого мяса, герцог сел и, направив глаза в пламя, с грустью начал свой рассказ:

— Мне было лет семнадцать, не помню, но точно не старше, чем ты… Как раз тогда началась эта срань с восстаниями, долгими войнами и всем другим… Ну, ты понимаешь. Первыми отделились Талширы, за ними войну начал Дэв Монрой, желавший восстановить на троне уже покойного Джеймаса Гонарда, а потом мой отец и мой старший брат решили пойти по стопам мятежников… «Давай! Возьми Дэймона с собой! Пусть станет настоящим мужчиной!» — говорил мой отец, отправляя моего старшего брата, Джерома, на войну… Он и взял меня с собой, молодого, неопытного, не убивавшего ни разу в жизни. Поначалу всё шло отлично, только меня долго тошнило от вида крови и трупов, а потом… Потом нас разбили, разбили именно лорды Брайсон и молодой МакХейг. Только нас, благодаря высочайшему знатному происхождению оставили в плену, убив всех воинов, многих из которых я знал лично…

— И что было потом? — произнес Томас, еле откусив кусок сухого мяса, безусловно вкусного, но очень соленого.