Хроники экзорцистов. Книга 1. Поглотитель грехов

– А как насчет другой статистики? Вы! Это… как вас… в шапочке с помпоном. Сколько экзорцистов мы потеряли за эти же пять лет? – воскликнула Ева.

Виктор ткнул дочь в бок.

Линдеманн не смутился. Еву уже давно никто не смущался. Для нее же это было последней попыткой доказать неправоту Ибрагима.

– Да, вы правы. Количество травм экзорцистов и даже летальных исходов среди них тоже увеличилось. Зависимость между этими случаями и увеличенным количеством обрядов непрямая. Мы теряем больше, чем раньше.

Стефания манерно развела руками.

– Что и требовалось доказать!

– Это всего лишь говорит о том, что нам не хватает экзорцистов, – отмахнулся Ибрагим.

– Это говорит о том, что кризисные изменения в мире истончают грань. Демоны становятся сильнее. Возрастает риск того, что что-то на сеансе пойдет не так!

– Оно уже идет не так!

– Что вы хотите сказать?

– Что уже были преценденты!

Стефания напрягла слух.

– Сеансы затягиваются.

– Ход процедуры отходит от инструкций.

– Бесы сильнее привязываются к носителю за короткий срок.

– Иной раз одного экзорциста недостаточно.

«А иной раз другие сущности пытаются помешать процедуре», – подумала Стефания про себя.

– Моя семья рискует жизнью в каждой схватке с бесом, в то время как другой экзорцист вызывает этого самого беса и дарит ему плоть! – произнес Виктор.

Ибрагим лишь устало закатил глаза.

– Вы, молодой человек, можете хоть сколько обвинять нас в отсталости от жизни, но вы не посмеете отрицать значение труда и жертв моего поколения ради мира, – ответил Виктор на столь неуважительную демонстрацию презрения.

– Пресвитер Бертран, уверяю Вас, последнее, в чем бы я хотел вас обвинить – так это в бесполезности для человеческого рода. Я всего лишь прошу дать нам, молодым, чуть больше свободы!

– Это не просто свобода, это пересечение грани!

– Мы с вами стоим на пороге глобальных перемен во всем мире, – Ибрагим разводил руками. – Военно-территориальные конфликты усугубляются, к ним добавляются массовые беспорядки в относительно благополучных странах, где общество требует социальных и политических перемен. Научные прорывы, значение которых мы ни в коем случае не принижаем, тем не менее отбирают у людей веру в существование сил, гораздо более могущественных, нежели сила ядра или вируса. Люди перестают верить в Бога, потому что все меньше свидетельствуют его проявлений. Взаимодействие тела и души сведено к набору химико-биологически реакций. Душа превращается в квант и теорию струн. Одержимость стала психическим отклонением и занесена в международную классификацию болезней, как шизофрения и психотическое расстройство. Экзорцизм перестал быть чем-то необъяснимым, как и Бог, который все больше превращается во что-то конкретное.

Он обращался к своим наставникам, которых пугала перспектива объяснить явление Бога. Но она совершенно точно не пугала молодой пласт экзорцистов. Она их соблазняла, одушевляла, захватывала. В отличие от отцов они не видели в научном раскрытии Бога его смерти. Они видели в этом прорыв, а потому никогда не противопоставляли науку и веру. Эти две человеческие потребности всегда шли рука об руку, там где одна не могла объяснить, на помощь приходила другая. Без веры в то, что за чернотой неба прячется целый мир, мы бы не открыли планеты. Без веры в то, что в теле человека прячутся не только органы, но и что-то незаметное жизненноважное, не открыло бы для нас атомы. Именно вера питала наш оптимизм, наше рвение отыскать ответ.

Теперь же Ибрагим верит в то, что за чернотой тьмы он найдет нечто не менее ценное, чем планеты или атом.

Ева огляделась. Молодые экзорцисты смотрели на него, как на пророка, потому что он впервые в истории так по-своему нахально во всеуслышание объявил, что не боится изучать демонов. Молодые экзорцисты взращены в иных реалиях, нежели предшественники, и они не могли избежать влияния научных и технологических открытий на их мировосприятие. Ибрагим призывал коллег следовать за ним, и Ева видела в глазах молодых экзорцистов восхищение.

Ева перестала сопротивляться своему подсознательному желанию следовать за Ибрагимом. Пора унять свою зависть и прекратить эту глупую гонку юнцов. Они выросли. Перед ними все чаще возникают серьезные проблемы, даже опасные. Взять хотя бы тот кредит на Фольксваген жук, что она оформила полгода назад. Перспектива не выплатить его – сродни смерти.

Она выросла. А во взрослой жизни не должно быть места низменным чувствам, ведь они должны строить мир и делать его лучше.

А потому Ева произнесла:

– Но ведь это правда. Бога можно объяснить наукой.

Чем вызвала озлобленные перешептывания и очередной толчок локтем от отца.

– Наука неспособна объяснить грандиозность Бога. Наука примитивна, – сказал один из пресвитеров.

– Сегодня, возможно, да, она примитивна. Но она развивается, и я не желаю этому противиться. Я хочу узнать Бога. По-настоящему узнать.

Ибрагим взглянул на нее и едва заметно улыбнулся.

Ева.

Ева сделала первый шаг и пересекла черту.